Романчук Любовь - Стpанное Дело
Любовь Романчук
Странное дело
Следователя Р. так и называли - Следователь. Поговаривали (в шутку,
конечно, а там - кто знает?), будто он был продуктом эксперимента по
созданию идеального интеллектуального детектива ХХХ, разрабатываемого еще
в сталинские времена под началом Берии в лабиринтах уединенной крымской
дачи, расположенной в Судаке под Фирсовой горой. Так или иначе, однако о
Следователе не было известно ничего, кроме скупого перечня открытых им
дел, да и то по большей части засекреченных. Даже возраст его
устанавливался не по точным анкетным даннм, которые хранились неизвестно
где или, как предполагали многие, были попросту утеряны, - а в зависимости
от того, как Следователь выглядел: в отдельные дни, когда, напав на верный
след либо подводя порученное ему дело к логическому завершению, он казался
полным энергии юнцом, восторженным и немного наивным, с особым,
свойственным лишь юности блеском в глазах; в иные же периоды, отмеченные в
его жизни какими-то неудачами, провалами, просто бездействием, обретал вид
все познавшего и давно утратившего веру и надежды старика, стоящего
полутора ногами в могиле. Однако стоило сдвинуть дело с мертвой точки,
произвести едва уловимый глазом оборот, как налет старости мгновенно
слетал с него, сообщая всем членам утраченную было гибкость и подвижность.
Ни семьи, ни друзей у него не было, по крайней мере, никто ничего о
таковых не знал.
Дела, которые Следователь выбирал себе (ибо никто давно ничего ему не
поручал сам, полагаясь на его безошибочное чутье и питая к его персоне
положенный его статусу пиетет), отличались одной странностью: все их
исполнители (или/и жертвы), равно как и их действия, согласно его
итоговому заключению, представляли последствия некоего глобального
эксперимента над человеческой природой, цель которого была никому (в том
числе и ему) не ясна.
Впрочем, подобная замеченая приверженность Следователя к глобалистике,
даже некоей мистификации была возведена в ранг свойственных ему причуд в
числе прочих многочисленных странностей, относящихся к его прошлому и к
самой натуре. Подобные глобалистские выводы, как правило, к делу не
подшивались, а хранились отдельно в виде дополнений и комментариев, не
имеющих прямого отношения к следствию.
Говоря в общем, Следователь работал со столь хрупким и не поддающимся
однозначному толкованию материалом, как возможности человеческой природы,
и стимулирующими (либо гасящими) их внешними факторами (условно
называемыми им Экспериментаторами).
Справедливости ради следует отметить, что для проведения расследования ему
вовсе не обязательно было ездить на место, как говорится, совершения
преступления, а также участвовать в доносах и погонях. Вполне достаточным
для этого был письменный стол, папка с документами и фотографии
преступника и/или жертвы. Иногда он требовал дополнительной информации, и
запросы его отличались непредсказуемостью и каким-то даже издевательством:
он, например, мог попросить достать материалы о детских годах, обидах и
друзьях обвиняемого (жертвы), запись беседы с подозреваемым о проблемах
НЛО или СПИДа (выдумка или реальность?, совпадение или взаимосвязь?), или
же пересказ снов, к которым Следователь имел особое пристрастие.
Получаемая информация отображалась в виде переплетения схем и рисунков,
разобраться в которых не было доступно, кроме него, никому, и в неуловимом
пересечении которых, надо полагать, и таилась разгадка.
Следователь Р. распутывал не только современные загадки
