Росоховатский Игорь - Обезьяны И Карлики
Игорь Росоховатский
Обезьяны и карлики
Совсем недалеко от моих все еще полусонных глаз на полу нашей палатки
стояла банка сгущенки с голубой этикеткой Полтавского молокозавода. На
этой планете я привык ко всяким чудесам, даже к тому, что сбываются
желания. Меня ошеломила только этикетка.
- Что у тебя? - послышался хриплый с пересыпу голос Валеры.
Не вылезая из спального мешка, я помотал головой, сначала пытаясь
отогнать видение с этикеткой, а потом указывая на него.
- А у меня - пиво. Мое любимое - бархатное! - Он подбросил и поймал
банку пива.
Резанул по ушам пронзительный визг. Это выражал восторг приручаемый
нами абориген планеты - карлик с маленьким сморщенным лицом, похожим на
резиновую маску. Я назвал карлика Гавриилом Георгиевичем, по имени самого
внушительного начальника, которого доводилось встречать, - директора
гостиничного комплекса на межрейсовом спутнике-базе. Правда, тот Гавриил
Георгиевич выделялся огромным ростом и грозной внешностью, но я считал,
что в вопросе о внешности могу воспользоваться законом о единстве
противоположностей, тем более, что характеры и начальственные повадки
обоих Гавриилов Георгиевичей были разительно схожи. Вот и сейчас наш
приемыш, провизжав положенное время, одобрительно закивал головой,
покровительственно похлопал Валеру по пояснице, повелевая нагнуться. Затем
одним прыжком вскочил на плечи моему товарищу, крепко вцепился паучьими
лапками ему в волосы и заколотил пятками по спине. Валера послушно
изобразил "бег на месте". В эти минуты карлик напоминал расшалившегося
мальчугана, но я уже давненько определил, что он находится в возрасте
зрелого мужчины. На контакт с нами он шел неохотно, предпочитая оставаться
непонятным, повелевать, вымогать сладости и различные понравившиеся ему
предметы. Возня с ним уже начинала мне надоедать.
Величественным жестом карлик указал Валере на выход из палатки.
- Подожди немного, пожалуйста, - ответил тот и получил удар пяткой в
спину.
- Угомонись! - прикрикнул я на карлика.
- Ничего, он мне не мешает, - сказал Валера. - Давай лучше вернемся к
вопросу о дарах.
Не скрывая подозрения, я пристально смотрел на него, высвобождаясь из
спального мешка. Вид у Валерия был устрашающим - сросшиеся брови, мощный
подбородок, лысая голова. Но я знал его с юности. Мы вместе поступали
после училища в Академию космических исследований и с тех пор разлучались
не часто. Валера никогда не пробивался в первый ряд, по на подстраховке
был незаменим и надежен, как стена отчего дома. Его покладистость,
вошедшая в поговорку у курсантов, не была притворством или игрой. Он на
самом деле предпочитал не командовать, а выполнять приказы, не давать
советы, а прислушиваться к ним. Видимо, он уже давно верно и точно
определил свое место в жизни и умел довольствоваться им. Валера позволял
собой командовать почти любому, кто этого желал. Если же иногда и не
соглашался с приказами, никогда не оспаривал их. Просто поступал
по-своему, а потом внушал кому угодно, что тот хотел именно этого и лишь
ошибся в формулировке. Не удивительно, что командиры кораблей всегда с
удовольствием зачисляли его в свои экипажи. Он не имел врагов. Над ним
иногда беззлобно подтрунивали "ради смеха", и он охотно включался в игру,
неизменно выбирая для себя роль простака. Но я знал, что он не так прост,
как кажется, и что дело тут совсем в ином. Пожалуй, лучше всего сказал о
нем наш командир: "Он кажется нам простаком по одной-единственной
причине". - "По какой?" - спроси
