Росоховатский Игорь - Вожак
Игорь Росоховатский
Вожак
Профессор включил микрофон. Тотчас из репродуктора раздалось:
- Слушаю вас, Семен Евгеньевич.
Профессор уловил в голосе нотки тревоги и ожидания, подумал:
лНу что ж, это естественно - волноваться перед опытом. Особенно в его
возрасте".
Он ласково улыбался, представляя, как нетерпеливо вздрагивают пальцы
юноши на рукоятке генератора.
Пальцы Аркадия действительно слегка дрожали. Они касались руки Лены.
Аркадий тихо спрашивал, наклонившись к ней:
- Придешь?
- Включайте! - скомандовал профессор в микрофон.
Рука Аркадия потянулась к рукоятке. Послышалось два щелчка.
Профессор придвинул к себе чистые листы бумаги. Нужно было закончить
статью для журнала.
Первыми почуяли запах молодые волки. Они настороженно повернули влажные
носы в ту сторону, принюхиваясь. Затем, словно по команде, облизнулись и
застыли, высунув шершавые красные языки.
Теперь и вожак почувствовал запах, незнакомый, приятный, чуть
горьковатый. Это было похоже на то, как пахли телята в хлеву, и все же это
не был запах телят. Если бы не снег и холод, могло показаться, что настала
весна и волчица зовет, манит его к себе. Но это не был и запах волчицы.
Вернее, это был запах и еды, и волчицы, и еще чего-то; чего именно, вожак
не знал.
Поэтому он медлил. Так, безусловно, не мог пахнуть никакой враг. И все
же...
Вожак еще слишком хорошо помнил о коварстве людей, Но вот запах
послышался явственнее, и вожак не выдержал.
Сначала медленно, затем быстрее и быстрее он повел стаю. При свете луны
на снегу волки отливали коричневым. Рядом с ними бесшумно летели синие
тени, а сзади оставались цепочки следов.
Вожак добежал до холма и задержал бег. Здесь он впервые познакомился с
людьми. Здесь они пытались загнать его в ловушку, кричали и улюлюкали.
Слух подвел его, но чувство запаха спасло. Он почуял, где скрыта западня,
и побежал в другую сторону.
А потом недалеко отсюда в голодную зиму вожак наткнулся на тушу лошади.
Он долго выжидал, но ни уши, ни глаза не могли обнаружить ничего опасного.
И когда он почти решился выйти из-за деревьев, ветер донес до него людской
запах. И он опять ушел невредимым из западни.
Вожак остановился и глухо зарычал. Он рычал всегда, когда вспоминал об
извечных врагах. Они травили его собаками - этими продажными собратьями,
променявшими свободу на обглоданные кости. Вожак знал, что никто из волков
не пошел бы на это, не мог бы подчиняться человеку, охранять его дом и его
стадо. Ни один волк не позволил бы лапе извечного врага гладить его по
шерсти. Ни один волк не стал бы при этом вилять хвостом! Нет! Волк щелкнул
бы зубами, и человек взвыл бы от боли. Разве можно променять па что бы то
ни было волю! Беги куда угодно, ищи добычу по силе, лакай дымящуюся кровь,
побеждай слабого и погибай в схватке с сильнейшим... Разве мог волк забыть
леса, где бродят сотни подобных ему.
Ветер, взметая снежную пыль, пронесся над землей и донес до вожака
слабое мычание. Значит, запах не обманул и на этот раз. Там, впереди, идет
еда. Надо спешить.
На экранах, вмонтированных в стены лаборатории, загорались разноцветные
карты, вспыхивали и бежали огоньки. Приходящие сигналы улавливались
особочувствительными приемниками, записывались и расшифровывались
электронными приборами. Длинные ленты ползли из-под самописцев. Автоматы
свертывали их в тугие рулоны и укладывали в коробки. Миллиарды тончайших и
разнообразнейших сообщений о том, что чувствует подопытный объект,
хранились на лентах: на первоначальных -
