Рыбас Святослав Юрьевич - Персональное Дело
Святослав Юрьевич Рыбас
Персональное дело
Как ни хотелось Бунчуку с первого же дня обставить всех, ничего из
этого не вышло. Уборочная началась без него: в измельчителе комбайна погнуло
вал барабана и простояли восемь дней. Пока отремонтировались, у других уже
было намолочено по две тысячи центнеров, и догнать их можно было только
чудом. Бунчука никто не упрекал и не мог упрекнуть, а настроение было хоть
плач.
Он решил все-таки попытаться. Тут был старый спор, не простая жажда
первенства, не просто честолюбивые замыслы. Бунчуку, чтобы быть наравне с
другими, надо становиться первым.
В первый день он дал четыреста, потом начал по шестьсот пятьдесят
центнеров намолачивать. Вроде у него еще оставалась надежда, - у других
комбайнеров выходило меньше.
Глядя с высоты на колыхавшееся под ветерком поле, на равномерно
переворачивающиеся лопасти своего СК-4, Бунчук твердил как заклинание: "Ну,
комбайн, не подведи!" За два дня до конца уборки он обогнал всех, впереди
оставался один дядя Вася, Василий Каралуп. В позапрошлом году Бунчук у него
был помощником комбайнера и до сих пор ощущал к нему почтительность, как к
учителю. У Каралупа было на сто центнеров больше, и Бунчук знал, что это
очень маленький разрыв. Но наутро снова сломался комбайн, сдвинулся шнек.
Дядя Вася подошел к Бунчуку, вздохнул и подсказал, что нужно делать. И
уехал в поле, не сомневаясь, что закончит жатву первым. А Бунчук провозился
со шнеком полдня. И возился бы еще, но заглянул Саша Чулков, присвистнул от
удивления:
- Ты что делаешь! Темнота! Тут делов-то на двадцать минут!
И верно, через двадцать минут комбайн был на ходу. Бунчук себе не мог
найти места от досады. Значит, дядя Вася нарочно задерживал его? А он сам не
разобрался? Э, как обидно стало!
Бунчук выехал на поле с тяжелым чувством. К ночи он приблизился к
Каралупу вплотную. Оба были разгорячены.
- Петрович, а ты мне свинью подсунул! - сказал Бунчук.
- Да нет, что ты! - возразил тот.
Бунчук говорил без злости, даже с сожалением в голосе. И по этому
сожалению Каралуп понял, что Бунчук сильнее его: был бы слабее -
разозлился...
Назавтра Бунчук обошел его.
Для него победа имела и привкус горечи, - главное, для чего он упорно
рвался вперед, было доказать, что он, Виктор Бунчук, лучше, чем о нем
привыкли думать, чем даже он сам привык.
Уборка начиналась в конце июня. Косят на свал горох, потом ячмень,
пшеницу. К августу зерновые собраны. В сентябре сеют озимую. Ждут дождя,
сеют день и ночь. Но Бунчук в этом севе не участвовал: его послали в
Казахстан по путевке обкома комсомола помогать в целинной жатве. Жена была
против этой поездки, но он не мог отказаться и согласился.
К тому времени Бунчук стал комсомольцем, и никто почти не знал, что в
комсомол его приняли во второй раз. Уже пять без малого почти лет прожил он
в этой деревне, и ничего худого о нем не могли сказать, лишь изредка
припоминали: "Говорят, раньше он какой бедовый был, а переменился начисто".
В Новом Буге на районной доске Почета есть его фотография, с нее строго
глядит черноволосый молодой человек.
Мало кому придет в голову, что судьба этого парня складывалась тяжело,
что она могла сложиться по-другому. Прохожие глядят на фотографию и идут
мимо: нормальный человек, благополучный, удачливый.
В Васильевке с отцом и мачехой жил один паренек. Он играл на трубе в
школьном оркестре и мечтал об училище военных музыкантов. Он любил вольную
борьбу, напевал прекрасную, как ему казалось, песенку "Королева красо
