Библиотека в кармане -русские авторы

         

Савченко Владимир - Визит Сдвинутой Фазианки


В.И.Савченко
ВИЗИТ СДВИНУТОЙ ФАЗИАНКИ
Светлой памяти Авксентия Ивановича Поприщина,
титулярного советника и короля
I Я сидел в парке и читал газету. Уже из одного этого обстоятельства
вытекает полная моя непричастность к описываемому, ибо что может быть
индифферентнее и обыденнее человека, который читает в парке газету! Люди, чья
жизнь насыщена, газет в парках не читают, а если и читают их, то в мчащемся
экспрессе, в госпитале после ранения-ищут упоминаний о своей деятельности.
А я... я преподаватель физики в техникуме для глухонемых. Фамилия, имя,
возраст? Э, какое это имеет значение! До пенсии еще далеко.
Сижу, стало быть, читаю. Когда - подсел один. Я как раз углубился в
прогноз погоды на май, не заметил, с какой стороны он подошел; гляжу-сидит.
Худой такой, длинноволосый; лицо, впрочем, приятное, широколобое, щеки впалые,
темные глаза с антрацитовым блеском. Но веки красные, не брит, в глазах
застывшая, неподвижная какая-то мысль и тревожный вопрос. Мне сразу неуютно
стало: сейчас, думаю, разговор завяжет. И точно:
- Про Вишенку пишут что-нибудь? - спрашивает. Голос тревожный,
надтреснутый, хоть и интеллигентный.
Про какую "Вишенку" - ансамбль?
Он так и воззрился:
- Какой еще ансамбль - про тепловую звезду, ближайшую к нам! Ну, про ту,
что сперва считали радиозвездой. Новую экспедицию к ней не посылали?
Поскольку я физик, хоть и для глухонемых, положение обязывает:
- Ближайшие звезды к нам, уважаемый, это альфа и Проксима Центавра. И они
не тепловые, а вполне, так сказать, световые. Экспедиций к ним не посылали и
пошлют еще не скоро.
- А, ну это синхронные,- отмахнулся он.- Я о других, о "фантомных
мирах"... что, тоже ничего, да? Ну, как же, я ведь тот, кто их открыл... то
есть приписывают-то это теперь себе другие, но открыл их фактически я - еще
мальчишкой, когда воровским образом подключил свой телек к Салгирскому
радиотелескопу. Неужто ничего не читали, не слышали... что, а? Нет? Что? Ведь
были сенсация и скандал.
Теперь мне стало не только неуютно - жутко. Надо же так нарваться. Подсел
бы алкаш, которому не хватает на бутылку; дал двугривенный - и всех делов. И
место уединенное... Я пожал плечами, ничего не сказал.
- Та-ак...- тяжело и печально произнес он.- Значит, опять попал не туда.
Ничего, ничего, молчание... Канальство! Как же быть-то?..- Подсевший замолк,
только жестикулировал сам себе, на лице сменялись гримасы. Потом поднял на
меня угольно блестящие глаза.- Скажите, но вот вы верите? У вас доброе лицо, и
о Проксиме Центавра вы знаете... Могли бы поверить?
- Чему?
- Тому, что все это было. Наличествует, собственно. Не в слове дело. Ну,
про Вишенку, сдвинутые миры, гуманоидов непарнокопытных пластинчатых... и
вообще. А?
Что бы вы, скажите на милость, ответили в подобной ситуации явному психу,
находясь с ним, так сказать, тет-а-тет? Не верю?.. А если кинется?
- Ну, вообще говоря...- промямлил я. Он, похоже, угадал мое состояние:
- Вы только не пугайтесь. Да, я действительно состою, не буду от вас
скрывать. Уже десятый год на учете-с тех, собственно, пор, как эти трое
вернулись из экспедиции в невменяемом состоянии и пытались проходить друг
сквозь друга, а я своими экспериментами подтвердил, что они правы... Я-то еще
ничего, раз в месяц на осмотры к районному психиатру, а те-то - в стационаре.
Их лечат! Как будто они могут вылечить! Как будто от этого, от нового
понимания мира, надо лечить! Ничего, ничего, молчание...
Он снова впал в задумчивость с жестикуляцией и грим





Содержание раздела