Савицкий Дмитрий - Насильственное Взросление
Дмитрий Савицкий
Насильственное взросление.
Один психоаналитик заметил как-то, что *. Замечание абсолютно справедливое, за исключение слова - русские;
здесь уместнее слово - советские.
Массовый инфантилизм советских и, в огромной степени, и постсоветских людей,
* - налицо.
Почему?
В том раю, от которого остались лишь руины, обыкновенный человек под
давлением угроз системы, ее системы угроз, с младых ногтей отдавал
государству свободу самовыражения, свободу выбора и, главное, свободу
действия. Взамен весьма спорных преимуществ: бесплатного и
процензурированного образования, бесплатного лечения, за которое на самом
деле нужно было доплачивать, дешевой, практически бесплатной,
электроэнергии, газа и жилплощади.
То был дьявольский обмен человеческой свободы на жалкие гроши. Человек
получал (не редко после десятилетий ожидания) свои законные 7 с половиной
квадратных метров и отныне возмущаться мог лишь жуя слова и давясь
молчанием.
Но в советской империи было две категории людей, которые жили по совсем
другим правилам.
В первую категорию входили те, кто делал партийную карьеру и чья жизнь,
улучшаясь, расширяясь, по спирали шла вверх.
Во вторую - те, кто спускался в мир уголовщины, преступлений и чья лестница
жизни спиралью уходила вниз, в подполье.
Обе эти категории покидали насильственно навязанную инфантильность потому,
что разрешали себе свободу действия. Они умели действовать, как в наземных
официальных структурах, так и под землей - в уголовном мире, в мире грабежа,
подпольных мастерских, ворованных машин, проституции или же спекуляции
антикваром.
Задолго до перестройки ходили слухи о том, что эти две системы - смыкаются.
Что было логично - преступники, похитившие свободу у народа, были наверху и
преступники, похищавшие добро были внизу; вокруг же было море мычащих рабов:
вполне счастливых и вполне несчастных - в зависимости от собственного
представления о потенциальной свободе.
Совершенно естественно, что в первые пять минут перестройки вся страна была
разворована людьми, умевшими действовать, знавшими как действовать, не
страдавшими от паралича насильственного привитого инфантилизма. В эти первые
минуты перестройки люди системы сомкнулись с людьми антисистемы; преступники
идеологические, попиравшие свой народ в течении 70 лет, с преступниками
самыми обычными.
Они прекрасно понимали друг друга; у них на самом деле был общий язык.
То, что сегодня на Западе называется , это fusion,
неравномерно друг в друга проникшие два слоя людей, не обессиленных
затянувшимся детством и психологией массового иждивенчества, нарастившие
себе в последние годы приличные мускулы, отрастившие когти и обросшие
шерстью.
Сумятица общей картины так же результат деления на взрослых и детей:
наглого продвижения одних и паники никогда не действовавших и привыкших к
молчанию других. Последних больше никто не нянчит; и никто не запугивает. И
им разрешили говорить. И в то время как одна часть населения учится, плохо
ли, хорошо ли, действовать - другая оплакивает свое сиротство и требует
возращения родины-матери, партии-матери или хотя бы - отца народов.
Шестидесятилетние дети не могут вдруг повзрослеть. Их бесят успехи взрослых
мошенников, строящих свои империи, они бесконечно унижены своим бессилием,
свет дня без тумана пропаганды режет им глаза и подсовывает реальность, на
которую страшно смотреть.
Ими до сих пор легко манипулировать, особенно тем, кто занимает
символически отцовскую позицию - президенту, патр
