Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - В Больнице Для Умалишенных
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
В больнице для умалишенных
ПРОДОЛЖЕНИЕ. "ДНЕВНИК ПРОВИНЦИАЛА В ПЕТЕРБУРГЕ" {*}
{* "Дневник провинциала в Петербурге" печатался в "Отечественных
записках" за 1872 год. (Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)}
Итак, я опамятовался в больнице для умалишенных...
Когда я проснулся, в окна чуть-чуть брезжил белесоватый свет. В комнате
было холодно, голо и неприютно; против кровати, у противоположной стены,
стоял диван, покрытый потертою и во многих местах прорванною клеенкой; кроме
него, стояло два-три стула и круглый стол. До слуха моего доходил шум
голосов и топот беспорядочной беготни, из чего я заключил, что пробуждение
больницы находится в полном разгаре. Я бросился к двери, но она была
заперта. Напрасно стучал я, напрасно потрясал ручкой замка - никто из
проходивших мимо не обращал на меня внимания. Наконец, часов около девяти,
послышалось повертывание ключа в замке; дверь отворилась, и в комнату вошел
неизвестный мужчина.
- Имею честь рекомендоваться: здешний доктор! - сказал он, подавая мне
руку.
- Очень рад, но прежде всего позвольте узнать, где я нахожусь?
- Не считаю нужным скрывать от вас печальную истину: вы находитесь в
больнице для умалишенных.
Я чувствовал, как кровь хлынула мне в голову и потом опять отхлынула.
Это был "конец", тот таинственный "конец", которого я всегда смутно ожидал и
к которому всегда относился с трепетом. Признаюсь, однако ж, я никогда не
представлял его себе в этой форме. Я знал, что "конец" придет, что он придет
не для меня одного, но и для Прокопа, для Дракиных, Хлобыстовских и других
всуе чающих движения воды, но почему-то мне представлялось, что он придет
где-нибудь в "закусочном заведении", в Орфеуме, в Эльдорадо или в другом
каком-нибудь увеселительном приюте, - то есть придет конец, вполне
сообразный с характером всего моего прошлого. И вдруг - сумасшедший дом!
- Стало быть... я сумасшедший? - с ужасом вырвалось у меня. - Да; и вы
должны знать это. Современная метода лечения такова, что прежде всего сам
больной должен энергически помогать врачу в его усилиях. А это может быть
достигнуто лишь в том случае, когда больной вполне сознает, в чем
заключается его болезнь, и сам всеми зависящими от него средствами устраняет
то, - что может содействовать ее развитию.
- Доктор! я не знаю, ни каким образом, ни по какому поводу я попал
сюда, но, во всяком случае, считаю долгом протестовать. Я совершенно так же
мало сознаю себя умственно поврежденным, как и вы себя. Я протестую-с.
- Да; я знаю, что вы считаете себя здоровым. Я практикую около двадцати
лет и не встречал еще ни одного душевнобольного, который не был бы убежден,
что он вполне здоров. Это общее правило, из которого составляют исключение
только люди, пораженные общею парализией мозговых органов. Одни они не
протестуют, и конечно, не протестуют только потому, что даже протеста
никакого формулировать не в состоянии.
- Итак, я сумасшедший!.. Это невероятно, но я должен этому верить. Вы,
психиатр, удостоверяете меня в том... Прекрасно-с. На чем же, однако, я
помешан?
- Я имел только один день, вчерашний, для наблюдений над вами. Вы
находитесь в первом периоде помешательства, и потому более или менее близкое
выздоровление ваше весьма вероятно. К сожалению (это я говорю в скобках), вы
не меланхолик, а маниак. Меланхоликам у нас не житье, а масленица, маниаков
же, от времени до времени, приходится запирать в отдельное помещение. Что же
касается до предмета вашего помешательств
