Санин Владимир - Белое Проклятье
Владимир Санин
Белое проклятье
Пугало ущелья Кушкол
Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины...
Владимир Высоцкий
Утром, продрав глаза, я обычно отдергиваю штору и смотрю
на небо и горы. У меня бывает все наоборот: в ясную погоду
готов праздно валяться в постели, зато в плохую вскакиваю
чуть свет. Сегодня я не тороплюсь - солнце пробило шторы и
заливает комнату.
Ночью телефон не звонил, спал я беспробудно, спешить
никуда не надо - словом, день начинается хорошо.
Позевывая, я нежусь и благодушно поглядываю в окно. Снег
на Актау искрится, на него больно смотреть. Настоящего
снегопада давно не было, склоны укатанные, на канатках,
небось, очередь на час. Не будь я таким отпетым лентяем,
встал бы пораньше и прокатился со свистом по трассе; еще
несколько лет назад я так и поступал, но теперь это для меня
не удовольствие, а работа.
- Максим, ты сделал зарядку? - слышится голос мамы.
- Кончаю! - отзываюсь я, снимая покрывало с клетки.
- Доедай! - радостно орет Жулик. - Лентяй! Тебе пор-ра
жениться!
- Не твое дело, пустобрех.
- Смени носки! - жизнерадостно советует Жулик. -
Пр-рох-восты!
Провалявшись еще с минуту, я встаю, топаю ногами -
имитирую пробежку - и выхожу.
- Умываться, бриться, завтракать! - командует мама.
На завтрак неизменная гречневая каша, в которой много
железа, полезный для организма овощной сок и кофе. На мое
ворчание мама внимания не обращает, она лучше знает, чем
питать ребенка (тридцать лет, рост метр девяносто, вес
восемьдесят два килограмма).
- Доедай! В последней ложке самая сила.
Давлюсь последней ложкой, пью кофе и делаю вид, что спешу.
- Ты ничего не забыл? - тихий, с этаким безразличием
вопрос.
- Ничего, - по возможности честно отвечаю я и, не выдержав
маминого взгляда, хлопаю себя по лбу. - Ах да!.. Может,
потом?
- Потом - любимая отговорка лодыря! Ничего не поделаешь,
я сажусь за машинку. Я - мамин секретарь, печатать она не
умеет, а "послания к прохвостам" ей нужны в трех
экземплярах. Редактируя на ходу, я отстукиваю: "Тов.
Ляпкину П. Н., копия: НИИ стройматериалов, председателю
месткома. Петр Николаевич! Покидая турбазу "Актау", вы
случайно, разумеется, прихватили с собой библиотечные книги:
"Альпийская баллада" и "Мой Дагестан". Отдавая должное
вашей любви к литературе, надеюсь, однако, что вы в декадный
срок вышлете указанные книги ценной бандеролью. Во
избежание недоразумений сохраните у себя почтовую квитанцию.
Зав. библиотекой Уварова А. Ф.".
- Какой прохвост! - восклицает мама, подписывая две копии
и третью пряча в папку с этикеткой "Переписка с прохвостами"
(моя работа). - Хорошо еще, что я ему Ахматову не выдала, -
интуиция! Обедать придешь?
- Мне Ибрагим из "Кюна" четыре шашлыка проиграл, - сообщаю
я. - Там пообедаю.
- Как это проиграл? - Мама выпрямляется. - Может быть, в
карты?
Слово "карты" в маминых устах звучит как пираты или акулы.
- Что ты, мама, какие карты! О погоде поспорили.
- Так я тебе и поверила. - Мама с крайним неодобрением
смотрит на мое честное лицо. - "Ищи женщину..."
Мама, как всегда, сокрушительно права: Ибрагим, шашлычный
король, ударил со мной по рукам, что я поцелую первую же им
указанную туристку (шашлыки или бутылка шампанского - на
выбор). Позвав свидетелей и заранее торжествуя победу, он
чмокнул губами и вытянул их в сторону великолепнейшей
блондинки, лакавшей глинтвейн в обществе трех здоровенных
барбосов. Подумаешь, задача. С возгласом "привет, Катюша!"
я подошел к блондинке, приложился к румяно
