Сапарин Виктор - Голос Моря
ВИКТОР САПАРИН
ГОЛОС МОРЯ
Флаг на мачте повис, точно изнемогая от зноя. Был полный штиль.
Галька так накалилась, что те, кто не догадался захватить мохнатую
простыню, устраивались на низких деревянных лежаках, своей решетчатой
поверхностью напоминающих детские санки. Некоторые отдыхающие забрались под
навес, и там, в густой тени, такой плотной и синей, что она издали казалась
осязаемой, принимали воздушные ванны.
С Петром Ивановичем Смородиновым, ленинградским профессором физики, моим
соседом по комнате в санатории, мы расположились у самой воды. Здесь галька
сменялась узкой полоской мягкого, намытого морем песка, и было чудесно лежать
и болтать о том, о сем, лениво шевеля ногой в теплой соленой воде.
Подальше, за пляжем, на морском берегу виднелось несколько человек. Они
склонились над серыми рулонами, похожими на огромные скатанные ковры. Это
рыбаки готовили к наступавшему сезону свои "рогожи".
Когда один из рыбаков проходил мимо низкой ограды, окружавшей пляж, я
окликнул его:
- Ну, как, собираетесь на ловлю?
Мне давно хотелось принять участие в этой удивительной ловле, хотя бы в
качестве зрителя.
Из всех способов добычи рыбы лов кефали с помощью рогожи - вероятно самый
фантастический. "Рогожу" - мат из тростника - расстилают, как пловучий ковер,
на воде. Плывущая кефаль принимает тень от рогожи за подводное препятствие:
стремясь перепрыгнуть через него, она выскакивает из воды и оказывается на
тростниковом плоту. Рыбакам остается только подбирать эту чересчур
впечатлительную рыбку.
- Какая нынче ловля, - сказал рыбак. Это был высокий и худощавый человек,
чуть сутулый, со спокойным взглядом карих глаз. - Надо ждать непогоды...
Я невольно посмотрел в сторону моря, но не увидел ничего, кроме безбрежной
водной глади и безоблачного голубого неба.
- Не видите? - усмехнулся рыбак.
Я вглядывался в горизонт, ожидая увидеть легкое облачко, о котором читал
столько раз в книгах и по которому опытные капитаны - герои морских романов и
рассказов - всегда так уверенно и заблаговременно предсказывали шторм. Облачко
обычно быстро вырастало в тучу, а туча закрывает все небо и так далее. Но на
ясном небе ничего не было.
- Не вижу, - признался я.
- Не сюда смотрите, - сказал рыбак. - В воду нужно глядеть.
- В воду? - В воду.
Но вода была такой, какой она всегда бывает на Черном море, то есть не
поддающейся описанию в своих оттенках, уловимых только глазом художника.
- Медуз-то нет! - воскликнул рыбак. - Неужели не замечаете?
Действительно, сколько ни вглядывался я в прозрачную зеленоватую воду, не
мог обнаружить ни одного из этих существ, так удивительно похожих на старинные
ламповые абажуры. Эти странные животные, только что во множестве плававшие в
теплой воде у берега, раскрыв свои зонтики, куда-то вдруг исчезли.
- Вглубь ушли, - пояснил рыбак. - Чтобы их во время бури волнами не
выбросило на берег. Уж они-то знают, что непогода будет.
- Откуда же они знают?- ворчливо произнес Смородинов, молчавший во время
всего разговора.
- А это уж люди науки должны доискаться, - ответил наш собеседник. - Это
ваше дело. А только наша рыбацкая примета верная. Еще деды наши ее знали,
хотя, конечно, люди были темные и неграмотные, не то, что теперь.
Рыбак кивнул нам и пошел дальше.
- Гм... - фыркнул Петр Иванович, с кряхтением поднимаясь на ноги.
Небольшого роста, щуплый на вид, в трусиках, с золотыми очками на
вздернутом носу, с седой, торчащей клинышком бородкой, он был похож на доброго
гнома из детской сказк
