Семенов Юлиан Семенович - Изгнание Поэта
Юлиан Семенович СЕМЕНОВ
ИЗГНАНИЕ ПОЭТА
Император Август спросил:
- Ваш друг Гораций говорит, что только мудрость - источник и начало
писания?
- Гораций говорит так, - ответил Меценат, улыбаясь спокойно и чуть
надменно.
.
Обойдя свой большой стол, Август вытащил из-под кипы бумаг синенький
свиток.
- Если вы согласны с Горацием, то что скажете об этом? - спросил он.
Меценат принял из рук императора свиток и улыбнулся, но теперь иначе,
не так, как все время, а ласково и нежно. У мецената было лицо доброго
ребенка, и поэтому он всегда старался улыбаться надменно и холодно,
опуская книзу уголки толстых губ и сводя брови к переносью. Но когда
Меценат забывался, радуясь чему-то, заданная улыбка сходила с его лица, и
он делался тем настоящим Меценатом, которого любили поэты и художники.
Сверху было выведено: .
Меценат начал увлеченно листать рукопись.
Август неслышно подошел сзади и, обняв Мецената за плечи, заглянул
ему в глаза:
- Вам нравится?
- Это великолепно.
- Как лекарство для стариков - не спорю. Говорят, где-то у Понта
Эвксинского есть лекари, которые делают из стариков... - император смачно
произнес грубое народное словечко и звонко рассмеялся, - но когда
литератор становится лекарем, тогда я готов восстать против литературы. Не
надо учить того, кто читает. Описать грудь или торс женщины, изваянный
рукой мастера, - искусство, и я приветствую это искусство. Но не надо
учить, какой рукой обнимать женщину: правой или левой, - Август снова
засмеялся, - всякий любит по-разному. В любви, как и в политике, нет
рецептов, и не надо их изобретать, а тем более поэтам, людям чрезмерной
фантазии...
- Но это искусство, - сказал Меценат. - будут читать
потомки.
- Я не хочу спорить с вами. Вы спорщик, вы сильнее меня в умении
дискутировать. Я приказал сослать Овидия. Я приказал отправить его в Томы.
Это Понт Эвксинский, это море и то же солнце, что и в Риме, только чуть
похолоднее. Пусть он остынет там. И если он так хорош, этот Овидий, то
жители Том сделают в его честь мраморный бюст; право, я не буду возражать
против этого.
- Император, сослав великого поэта, вы навлечете на себя толки.
Он бил в больное место, и он попал в больное место.
- Я не боюсь толков, - ответил император тихо. - ! -
это бессильные заговоры старых аристократов, которые забыли, в какой руке
держать меч! - это колкости юных поэтов, которых я кормлю! Когда
меня кусают мухи, я должен бить их. А я сдуваю! ! Они исчезают, эти
ваши толки, как только начинают бить! И появляются вновь, когда сдувают! А
я не буду бить! Я буду сдувать! Пусть толки - умные историки смогут
извлечь из них пользу в назидание потомству!
Август оборвал себя. Он сердито посмотрел на Мецената и заметил, что
тот сейчас не улыбался обычной своей улыбкой, а напряженно слушал.
.
- Если бы Овидий писал для вас или для меня, - уже спокойно продолжал
император, взяв Мецената под руку, - если бы он писал для нашего с вами
отдыха, только для нашего, повторяю я, тогда я подарил бы ему хорошую
египетскую живопись, потому что слог его отточен и рифмы интересны, хотя и
несколько грубоваты. Я могу подтрунивать над богами в вашем присутствии.
Но будь здесь третий, я бы падал ниц перед великими, потому что когда нет
веры, тогда начинается безверие, а безверие - это кровь!
По тому, как Меценат посмотрел на него, император понял, что ссылку
Овидия он выиграл. Ведь важно не само деяние, а оправдание его.
- Вы разрешите дать Овидию мою фрегату? - спросил Меценат.
- Да,
