Библиотека в кармане -русские авторы

         

Семенов Юлиан Семенович - На 'козле' За Волком


Юлиан Семенович СЕМЕНОВ
НА ЗА ВОЛКОМ
Дом творчества стоял на берегу моря.
Солнце по утрам было осторожным и дымным и казалось рисованным
размытой сиреневой гуашью. Днем оно становилось белым, раскаленно-жарким,
а к пяти часам снова менялось - делалось маленьким, синим и холодным.
Так всегда бывает с солнцем в ноябре на море, если только не зарядит
дождь.
Рано утром, когда во влажном, туманном еще воздухе начинали грохотать
чересчур веселые для ноября слова спортивных песен - это культурники
будили отдыхающих в соседних санаториях, - обитатели Дома творчества
спускались на каменистый пляж и начинали делать странные и осторожные
движения, долженствующие, видимо, изображать гимнастику.
Степанов тоже старательно делал гимнастику, но все время ловил себя
на мысли, что в этом есть нечто противоестественное. Художник, думал он,
не должен с такой тщательностью делать зарядку, он не должен так
целенаправленно заботиться о дневной трудоспособности - она обязана быть в
нем все время, как болезнь или как влюбленность.
В то утро Степанов спустился на пляж последним. Рядом с художниками,
которые сосредоточенно делали гимнастику, сидел заспанный парнишка в
рваных джинсах и серой рубашке, подвязанной на худом, синем от загара
животе крепким морским узлом. Парнишка зябко поеживался и растирал своими
короткими сильными пальцами острые костяшки плеч, наблюдая за тем, как с
востока по сине-серому, туманному, пепельному морю медленно плыл грязный
рыбацкий катерок. Оттого что катерок плыл по такому сиреневому и
осторожному морю, и потому еще, что за ним летело множество белых чаек,
этот грязный баркас казался голубым, чистым, гриновским...
Сухо и четко трещал моторчик, пронзительно кричали белые чайки,
падали к морю, хватали рыбу, взвивались с добычей в небо, и парнишка вдруг
улыбнулся, сбросил рубашку и джинсы и пошел к морю, и не стал осторожно
обрызгивать холодной водой голову и грудь, а сразу бросился в зеленую воду
и поплыл саженками наперерез катерку, и что-то закричал рыбакам, которые
сидели на корме недвижно, словно хорошо смонтированная скульптурная
группа, и вокруг него тоже начали метаться чайки, и Степанов вдруг ощутил
острый и мучительный приступ тоски. Он подумал тогда, что эта тоска и
зависть, с какой он смотрел со своего лечебного пляжа на паренька,
уплывавшего в холодное море, навстречу голубому, сказочному катерку, и
есть начало старости...
...Степанов посмотрел на ноги.
Унты заледенели.
Мороз был сорок три градуса по Цельсию...
Да, мороз был сорок три градуса. А может, и больше. Они тогда выехали
в Гоби с Ванганом, с его монгольским другом - маленьким, громадноглазым,
сильным и веселым Ванганом.
Ванган веселился:
- На за волком! Это прекрасно! Ты никогда не забудешь этого,
никогда! Гнать на по пустыне Гоби, искать волков, которые режут
отары, настигнуть их и убить - разве такое можно забыть?!
гнал по Гоби, и жестяные от мороза травы звонко хлестали по
бокам машины. Солнце было маленьким и рыхлым. Небо казалось декорацией -
так оно пламенело, багровое, разбавленное синим.
Пятьсот километров на юг, две тысячи на восток и на запад, пятьсот на
север; высокие, жестяные, убитые морозом травы; отары овец; двести волков,
которые появились здесь как бедствие, и семь с охотниками,
которые были вызваны из Улан-Батора, чтобы спасти овец. Волки, особенно в
сильные морозы, режут по сотне овец в день. На борьбу с хищниками
мобилизуют лучших охотников страны.
Дело это рискованное. Было три случая, к





Содержание раздела