Семенов С А - По Стальным Путям
С. СЕМЕНОВ
ПО СТАЛЬНЫМ ПУТЯМ
Я, доктор Николаев, закрываю глаза плотно, с усилием, и вот:
- пригвождено ко кресту огромное истерзанное тело. Это тело моей родины.
Дымится оно миллионом кровавых язв. Но радостно приемлет она крестные
муки, и вера живая сияет в ее голубых глазах. Ибо на кресте надпись:
- радуйтесь, народы земли, через меня спасется род человеческий.
А две тысячи лет назад, и тоже во имя спасения рода человеческого, распял
себя Христос, и сказано о том великим русским провидцем:
- Была минута: среди земли стояли три креста и к ним были пригвождены
три человека; один из них до того верил, что сказал другому: завтра ты
будешь со мною в раю. И умерли оба и не нашли ни рая, ни ада.
(Из записной книжки доктора Николаева, - интеллигента.)
I. Небо и земля.
В ночи - бледная равнина. По бледной равнине - поезд. Над поездом несется небо,
глухое, пустое, огромное - несется как исполинский провал, как глухая впадина и
небытие. Из глухой впадины сползает, свисает грузная тьма. Давит на поля, на
города, на мозг, на сердце. Во всей глухой впадине - ни одной звезды. Тьма без
начала, без конца.
А на земле иное!
В мартовскую ночь тысяча девятьсот двадцать второго года скорый
"Петроград-Москва" глотает шестьдесят верст в час. Шестьдесят верст! На середине
перегона - семьдесят!! Мутно, как видения, несутся бледные поля в снежных
плащах. Бледные поля бледно отблескивают. И тьма над ними другая: синеватая и
живая.
Земля не похожа на небо!!
Паровоз ревет железным ревом. Паровоз, обезумев, несется по бледной равнине
сквозь ночь и ветер. От паровоза несутся крупные красные искры. Искры с налету
бьются в снег, долго не тухнут. Во тьме глухо свистят телеграфные столбы,
одиночки-деревья, сторожевые будки с зелеными огоньками в окнах. На снежных
плащах туманятся силуэты лесов. Где-то между ними притаились деревни, села, -
тысячелетние, упорные, корявые, теперь переваривающиеся в реторте Революции.
Земля не похожа на небо!!!
Поезд ревет железным ревом. Поезд, обезумев, несется по бледной равнине. Вагоны
рвет, бросает, кидает. Под вагонами - железный вихрь колес, треск, грохот, лязг,
удары железа о железо. У поезда миллион железных мускулов и каждый мускул
разгорячен. Поезд обезумел.
А на соединительных щитах между двумя вагонами - человек. О кожаную куртку
бьются крупные красные искры - человек не видит; мимо несутся бледные поля в
снежных плащах - человек не видит. Руки человека впились в железные поручни, как
впиваются в горло. Под пальцами поручни извиваются судорожно. Под ногами
судорожно извивается железный щит. Человека бросает, кидает, срывает. А человек
сопротивляется, - сопротивляется бессознательно, инстинктивно, упорно, и в
сопротивлении костенеет. В лицо бьет ветер. Снизу из-под вагона рвется железный
вихрь колес. Сердце человека от непосильной борьбы растягивается, -
растягивается, как кусок резины. Изнутри поднимается стихийное. Стихийное
галопом несется в грохочущей крови, заволакивает глаза, слепит мозг.
Полтора часа назад человек вышел на площадку из купэ. В купэ было уютно, светло,
тепло. На диване сидел сорокалетний доктор. Сорокалетний доктор вел с человеком
в кожаной куртке, - товарищем Борисом, едущим по служебной командировке из
Смольного, - пьяные, долгие, бестолковые, русские разговоры.
II. Разговоры
- пьяные, долгие, бестолковые, русские, о Революции, о мужиках, о попах, о хлебе
насущном. За окном - ночь. Поезд идет глухо и быстро. За окном идут снежные поля
в бледных плаща
