Семенова Мария - Мир Волкодава 10
ПАВЕЛ МОЛИТВИН
ВЕТЕР УДАЧИ
Тревога за судьбу друзей, перед которыми Эврих чувствует
себя в неоплатном долгу, заставляет его покинуть Беловодье и
вновь пуститься в путь. Господин Случай нарушает его планы, он
попадает в рабство и вместо Саккарема оказывается в Мономатане.
Сам Эврих считает, что Боги в очередной раз сыграли с ним злую
шутку, однако находятся люди, убежденные в том, что к берегам
империи, переживающей трудные времена, его корабль пригнал ВЕТЕР
УДАЧИ.
В виде приложения читайте первую главу из нового
"Волкодава", любезно предоставленную Марией Семёновой.
Жизнь галопом, мчит, горит и тает,
Как над морем пламенный закат,
И до срока землю покидает
Тот, кто прав, и тот, кто виноват.
Быстролетны дни, любови, песни,
Даже те, что, мнилось, на века.
Хоть молись, ругайся ты, хоть тресни,
Вечны в небе только облака.
Потому-то уходить не страшно.
Горько лишь до цели не дойти,
Если шел ты трудно и отважно,
Не добраться до конца пути.
Тяжко гибнуть одному в пустыне,
Хуже - если родина в огне.
Грустно - не прижившись на чужбине,
Горше - лишним в отчей стороне.
Но больней, когда душа остыла,
Оставаясь вроде бы живым,
Жизнь влачить, в которой все постыло,
Все лишь суета, и тлен, и дым.
И с чего бы сердце омертвело?
Глаз отвел, чтобы не видеть слез,
Бед чужих, - мое ли это дело?
Мог помочь, но в драку не полез...
Мог бы пить, так ведь потом - похмелье.
Мог любить - достойной не сыскал.
И в итоге горе и веселье
Как-то незаметно миновал.
А вокруг братались и рубились,
Плыли вдаль чужие корабли...
Проклинали, ссорились, женились,
Спорили с судьбою, как могли...
И теперь уходят. В славе, в боли,
В гневном крике разорвавши рот...
Хладные ж живут в их сирой доле.
Лучше б было все наоборот.
Но закон судьбы неумолимый
Рвет на части страстные сердца,
И вершат их души путь незримый
В светлый дом Небесного Отца.
А иные долго долго тлеют,
Равнодушья источают чад,
О погибшей жизни сожалеют -
Кто не прав и кто не виноват.
Глава первая. Черные джиллы
715-и год от основания Города Тысячи Храмов. 9-й год
правления императора Кешо
Отложив Тилорнову самописку, Эврих закусил губу и в сомнении
покачал головой. Чем дольше он работал над новой своей рукописью,
тем меньше она походила на "Описания стран и земель"
достопочтенного Салегрина. Так оно, разумеется, и должно было
случиться: дорожные заметки путешественника неизбежно будут
отличаться от кропотливого труда землеописателя, безвылазно, если
не считать посещений блистательного Силиона, просидевшего всю
жизнь в Верхнем Аланиоле. Эврих, однако, так до сих пор и не
сумел решить: радоваться ему следует или печалиться по поводу
того необычного творения, которое выходит из-под его пера. Увы, в
нем не было ничего от ученого трактата, и более всего, хотя и это
сравнение являлось притянутым за уши, напоминало оно сказания о
Богах и героях минувших времен. С той весьма существенной
разницей, что писал он о своих современниках, живых и хорошо
знакомых ему людях. И следовательно, рассказ о них надобно было
вести как-то иначе, чем принято было у аррантов повествовать о
похождениях Прекраснейшей, проделках Вестника Богов и деяниях
Морского Хозяина, а у сегванов, например, о Храмне и Хегге.
Глядя на бегущие за бортом "Ласточки" длинные иссиня-черные
волны, молодой аррант пытался представить, как отнеслись бы его
наставники и товарищи по учебе в Силионской Школе к идее
расчленить его рукопись на две части, одна из которых,
предназначенная для уч
