Сергеев Иннокентий - Кабиры
Иннокентий А. Сергеев
Кабиры
...
Мысли о неопределённости моего положения вновь начали угнетать меня, и
чтобы отвлечься от них, я присоединился к толпе зрителей, собравшихся ради
игры уличных комедиантов, разыгрывавших пантомиму. Однако игра их
показалась мне скверной, актёры играли, чтобы заработать медь, а не
золото, и я почти сразу же покинул толпу.
Ничего больше не оставалось как, купив по дороге бутыль вина, вернуться в
свою комнату.
Свернув в сторону моря, я увидел посреди улицы человека, нараспев
декламировавшего стихи. Он стоял, покачиваясь, и люди проходили мимо,
почти не обращая на него внимания. Невольно прислушавшись, я с удивлением
обнаружил, что стихи его вовсе не лишены изящества, чёткость же ритма и
красочность интонаций говорили о завидном мастерстве поэта. Я подошёл к
нему и спросил его имя.
- Почему ты не спрашиваешь имя у дерева или волны?- ответил он мне
вопросом.
- Потому что их я вижу.
- А меня ты разве не видишь?
- Чем больше человек видит, тем меньше видим он сам,- сказал я.
- Чем больше человек говорит, тем меньше его слышат,- сказал он.
- Это так,- согласился я.- Однако, должен сказать, я не люблю, когда мне
отвечают вопросом на вопрос.
- Но ведь и я не знаю тебя,- возразил поэт.- Почему же спрашивать должен
только ты, а я только отвечать?
Мы рассмеялись и познакомились. Его звали Транквилл. Заметив, что он едва
стоит, я предложил проводить его до дома.
- Ну уж нет,- заявил он.- Мёртвого меня вынесут из дома, но я не хочу,
чтобы меня туда вносили, пока я ещё жив.
Вместо этого он вызвался пойти со мной, и мы пришли в гостиницу, где я
снимал свою комнатушку.
Чем больше мы узнавали друг друга, тем больше становилась между нами
приязнь. Мы оба были молоды, он был красив, обо мне говорили то же.
Я рассказал ему, что до сего дня жил на содержании у подруг, однако
вследствие поразившего меня нервного расстройства, утратил многие связи, а
с ними и средства к существованию. Оставшиеся деньги позволят мне ещё
некоторое время жить так, как я привык жить, то есть, не отказывая себе в
необходимом и даже позволяя известную роскошь, время же это мне надлежит
использовать для того чтобы решить, вернуться ли мне к прежнему образу
жизни или же искать какое-нибудь занятие, притом что полученное мною
образование позволяет надеяться, что поиск этот не окажется
безрезультатным.
Выслушав меня, Транквилл сообщил, что знает человека, которому как раз
сейчас требуется секретарь, и если я ему приглянусь, он, вероятно, возьмёт
меня к себе на службу.
- Зовут его Красс, он человек состоятельный и не лишён тщеславия, но
добродушен и не скуп. В его столовой я провёл эту ночь. Он держит меня при
себе, чтобы я сочинял стихи, дабы увековечить эпизоды его жизни, которые
представляются ему достойными служить назиданием будущему.
- Он недалёк, грубоват, малообразован?- спросил я.
- Пожалуй,- сказал Транквилл.
- Вульгарен, но тщится выглядеть человеком аристократичным. Лишён вкуса?
- Да, но у него есть я,- возразил Транквилл.- А если и ты присоединишься
к его свите, то у него и вовсе не будет повода жаловаться на какой бы то
ни было недостаток, а тебе - на лишения.
На другой день мы отправились к Крассу, которому Транквилл представил
меня как своего друга. Я никак не мог взять в толк, зачем этому человеку
мог понадобиться секретарь, работа же моя, по всей видимости, должна была
сводиться к тому, чтобы писать изящные послания и отвечать на письма,
заботясь о том, чтобы тот, чьим именем они
