Сергеев Иннокентий - Марта, Игра В Куклы
Иннокентий А. Сергеев
Марта. Игра в куклы
1
Я живу в Кёнигсберге, это мой город, здесь я родился, и называю его так
не потому, что следую в этом своим убеждениям и готов спорить со всеми,
кто со мной не согласен, а просто потому, что так уж я его называю.
По-моему, город нарекается именем лишь однажды и навсегда. Но если кто-то
хочет называть этот город иначе, пожалуйста, я не против. В имени
Кёнигсберг нет ничего, что делало бы его лучше или хуже какого-нибудь
другого имени.
Да наверное, и о самом городе можно сказать то же: он не лучше и,
пожалуй, не хуже других городов. Его историю можно, конечно, назвать
необычной, но не менее необычную историю имеют и другие города. Да и что в
ней такого уж необычного? Люди всегда строили города, разрушали их, теряли
свои и захватывали чужие, отстраивали их заново и перестраивали, что же
тут необычного? Как и другие города Европы, он видел и средневековье, и
ренессанс, и эпоху буржуазии, он пережил эпидемии чумы и пожары, и
наполеоновские войны, и бомбардировки Второй Мировой, переходил из рук в
руки, перестраивался и разрастался. Как и другие города, он - часть
истории, а явления заурядные в историю вообще попадают редко или вовсе не
попадают, а потому всякая крупица истории по-своему необычна и даже
уникальна, так что же.
Нет, право, я не нахожу ничего такого, что делало бы мой город явлением
выдающимся, и не могу понять, что так привлекает в нём тех, кто вдруг,
однажды и впервые попав сюда, видят в нём свою судьбу и остаются здесь,
уезжают из мест, где они прежде жили... Пройдитесь по мозаичным мостовым
его улиц - может быть, увидев малиновый цвет этих яблонь, эту сирень и
каштаны, эти трамваи и черепичные крыши, услышав мягкий шелест этих
древних деревьев и истошные крики чаек у здания биржи над рекой, имя
которой Прегель, вы поймёте и увидите что-то, чего не вижу и не понимаю я?
Что до меня, то я живу здесь потому только, что здесь я родился, и
вернулся сюда лишь потому, что ничего такого не нашёл в других городах,
ради чего стоило бы там остаться и жить, к чему стоило бы стремиться,
сделав достижение этого целью и смыслом своей жизни. Или искать счастья на
чужбине, в иной земле среди иных народов? Но какое счастье? И как искать
его, если даже не имеешь о нём ни малейшего представления, и не всё ли
равно в таком случае, где его искать? Или стремиться к целям заведомо
ложным, заранее полагая себя человеком посредственным? Но я никогда не
мнил себя посредственным человеком, отнюдь. Я полагал себя человеком
необыкновенным, не зная, впрочем, в чём же, собственно, состояла моя
необыкновенность, человеком, которому уготована судьба необычная, которой
я не ведал ещё.
Я мог бы сказать о себе, что я обычный необычный человек.
Мы в чём-то схожи с моим городом, не правда ли? Так вот же, я и вернулся
сюда.
Я жил ожиданием и готовил себя к тому, что однажды... Однажды жизнь моя
переменится. Не то чтобы я полагал сегодняшний день несущественным,
напротив, я жадно вслушивался в этот мир и изучал его, я много читал,
пробовал что-то писать, рисовал... понимая, однако, что всё это - своего
рода духовные упражнения, не более того. Я должен был всегда быть в форме,
будучи готовым к тому чтобы встретить свою судьбу.
О нет, я совсем не был глуп, этакий умный человек без определённых
занятий.
Я жил ожиданием чуда и фантазировал, каким оно будет, или какой она
будет, потому что, наверное, это будет женщина; ведь именно женщины делают
нас мужчинами - теми, кем мы
