Сергеев-Ценский Сергей - Сливы, Вишни, Черешни
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский
Сливы, вишни, черешни
Рассказ
Июньское причерноморское солнце, полуденное, самое безжалостное, не
давало трем плотникам, - Максиму, Луке и Алексею, - дышать свободно даже и в
балагане около постройки, где они делали просветы и теперь обедали, утопив
ноги в кудрявых стружках.
Кроме того, мешали осы: нервные, неутомимые, наглые, они вились
неотбойно кругом, облепляли ломтики розового сала, жадно пили молоко из
кружек, и сладострастно дрожали, насыщаясь, их золотые с чернью, ловко
скованные узкие тельца.
Но то оттуда, то отсюда подкрадывалось к ним синее лезвие складного
ножа и очень метко перерезало их пополам как раз в тонкой талии, и вот
вместо прекрасно устроенной взволнованной хищницы валяются и вертятся на
верстаке два недоуменных желтых комочка, и так, пока обедали, Максим
перерезал их не меньше двадцати штук, приговаривая однообразно:
- Еще одна! - и бородатое, светлоглазое, полосатое от загорелых морщин
лицо Максима выражало сытое удовольствие.
Лука, у которого вместо правой ноги торчала деревяшка, - человек
сухоскулый и моложавый, несмотря на седину в усах, - сказал как будто даже
конфузливо:
- Однако ты к ним без милосердия!
- Гм... Они же, черти, вредные без конца, без краю, - объяснил Максим.
- Это я без тебя знаю, что вредные: виноград, груши спелые выпивают...
А то вот татарки сушку на крыши кладут сушить, - бывает, одни шкурки
оставят: все как есть высосут...
- Знаешь, да видать не особо! - зло поглядел на Луку Максим. - А вот я
их узнал как нельзя лучше... Я от них две недели в больнице лежал, понял?
- От ос?
- А то от кого же?.. Конечно, я тогда мальчишка был... Эх, и до чего же
подлые, - это надо видеть!.. И как сообща действуют, не хуже пчел... Прямо,
войско... Мальчишек нас тогда человека четыре собралось, и куда же мы
вздумали? - Сливы воровать... Как раз возле церкви старой, в ограде, слива
стояла, - поспевать стала, - мы туда, значит... Церква старая, служения там
не производилось - на это другая церква в селе была... А при этой пономарь
только жил, и тот так что глухой и со слепинкой: годов ему семьдесят, и пил
шибко... Ну, конечно, мы издалька поглядели, - и пономаря того нет в помине,
куда-сь мотанул, - мы работать!.. Я помоложе других был, поглупее, вот мне и
говорят: - Максимка, лезь на дерево, труси вниз, а сам не жри, - опосля
разделим... - Чего не так? Я, конечно, живым манером, и так что норовил куда
повыше залезть... Во-от рву, вот градом их вниз, сливы эти, сып-лю... А
сливы уж синие попадались, ну были и с красниной... Ничего, сойдет...
Говорится: в русском желудке и долото сгниет... Какие с красниной, они,
конечно, твердые, - ни шу-та-а!.. Знай рву!.. Когда тут, откуда-то возьмись,
- оса!.. Другая!.. Третья!.. Я рукой отмахнулся, сам опять же рву, свое дело
сполняю... Вроде бы приказ мной такой получен: мальчишки, они ведь чудные...
Гляжу, однако, а внизу прыгают... Ноги, конечно, у всех босые, штаны - не
хуже, как теперь трусики, - куцые... Смотрю, - прыгают, смотрю, - айкают, -
смотрю, - скачут округ и все руками махают. Да кэ-эк ударятся в бежки, -
куда и сливы, мой труд, из картузов посыпались!.. Я это думаю: - Пономарь!..
Давай и себе вниз, а они - вот они: туча! И гудят, все равно - рой
хороший!.. И что же ты будешь делать, - штаниной я зацепился, когда слезал,
а штаны новые были, - казинет серый, - крепкие, черти, как все равно
опоек!.. Я и повис головой книзу... А рубашка закатилась, они значит - на
голое тел
