Библиотека в кармане -русские авторы

         

Сибирцев Иван - Отцовская Скрипка В Футляре


ИВАН СИБИРЦЕВ
ОТЦОВСКАЯ СКРИПКА В ФУТЛЯРЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Или январь в этих краях был для Павла Антоновича Селянина самым
злосчастным месяцем, или так совпало, но как и два года назад рейс в
такой же вьюжный день выдался хлопотным и долгим. Задержался под
загрузкой в Хребтовске, а к вечеру не на шутку запуржило. Хребтовские
шоферы уговаривали переждать непогоду, да разве в такую ноченьку
заснешь где-нибудь, кроме своего дома.
Лучи фар меркли в кутерьме снега, по обе стороны дороги кюветы
будто дымились, и "дворники" не поспевали счищать налипавший на стекло
снег. Павел Антонович тормозил, сшибал снег рукавицей, жался коленями
к разогретому мотору и все озирался: не проскочить бы в этакой
круговерти известную всей округе кривую березу с обрубленной молнией
вершиной...
А в тот день два года назад домой он приехал веселым. Фрося -
тогда еще живая была, царство ей небесное, - покосилась недоверчиво и
губы поджала сердито: не приголубил ли где стопку? А он радовался, что
в метельную ночь не довелось нигде "загорать", и выспится дома, в
тепле. А чему радовался? Кабы знать все наперед, нарочно бы тормознул,
пусть бы самого засыпало снегом, зато, может, отвел бы лютую беду...
Жадно поужинал и прямо из-за стола - даже телевизор не стал
включать - в постель: разморило от сытости и тепла. Дремал уже, но
вдруг, точно кольнуло что в сердце, вскочил: где же Юрка? Фрося
успокоила: "Прямо уж - припозднился! Десяти еще нет. Дело молодое. И
получка у него сегодня. Может, где и посидит с приятелями... А может,
сам Федор Иннокентьевич, - она нараспев произнесла это имя, - опять
куда послал по работе".
- Сам-то он, конечно, сам, да только Юрка при нем не зам, - хотя
и в рифму, но сварливо возразил ей Павел Антонович. - Двадцать пять
парню, пора бы уж настоящее дело в руках держать, а он не поймешь кто:
экспедитор не экспедитор, особоуполномоченный при Федоре
Иннокентьевиче... Вот засиживаться с дружками Юрка стал частенько.
Что-то шибко праздничная жизнь у парня. Не нагулял бы какого худа...
Сказал и заснул на полуслове. Снился Черемуховый лог. Будто с
Юркой, мальцом еще, пошли по ягоды. Ягод на кустах видимо-невидимо, аж
ветки гнутся к земле, солнышко размахнулось во все небо. И вдруг
загромыхал гром. Почернело в логу и не видать Юрки...
Павел Антонович открыл глаза, облегченно вздохнул. Но снова
загромыхало. Спросонья не сразу понял, что кто-то изо всей силы
дубасит в ставень. "Юрка, видать, навеселе", - подумал он с досадой.
Не включая света, нашарил тапочки, набросил на себя полушубок,
выбрался в сени, отворил дверь. На крыльце стоял сосед Василий Клоков.
- Беда, Павел Антонович, - сказал Клоков, и у него вдруг
перехватило голос. - Юрку твоего на шоссе сбило машиной.
Павел привалился к стене, жадно заглотнул воздух и выдавил еле
слышно:
- Насмерть?!
- Едем. Я машину подогнал. Да куда же ты в шлепанцах?
Металась по избе и причитала Фрося, ползал в поисках валенок и
шапки Павел Антонович. Потом с Клоковым они ехали нескончаемой темной
дорогой, до того тряской, что у Павла Антоновича не попадал зуб на
зуб.
- Здесь, - сказал Клоков и выпрыгнул на шоссе.
Павел Антонович вдруг позабыл, что рядом боковая дверца, полез
следом за Клоковым, зацепился полушубком за руль и. мешком вывалился
из кабины. В завесе снега, словно кланяясь ему низко, тянула в его
сторону обрубки веток присадистая береза. А напротив нее снег словно
бы веником смахнуло с дороги и на рябом гравии будто тень от той
березы - мазутное ч





Содержание раздела