Силецкий Александр - Пыльная Дорога, Звездные Дожди
Силецкий Александр Валентинович
Пыльная дорога, звездные дожди
Пятую неделю стояла жара.
Листва на деревьях пожухла, серое небо, казалось, беспомощно льнуло к
земле, не в силах вынести всей массы зноя, что выплескивало за день
солнце...
Над дорогою вздымалась пыль.
Слева высился лесистый холм, и справа высился лесистый холм, а дорога
лежала как раз посередине.
Ни начала, ни конца, только крошечный отрезок пути, по которому временами
пробегали машины - до полудня в одну сторону, а потом, до вечера, в другую.
Ночью дорога пустела. Никогда еще никто не проезжал по ней при свете звезд.
Со стороны это казалось странным, непонятным.
А она не удивлялась - привыкла видеть мир всегда таким.
Она жила в нем, в этом мире, как и все живут, но доступно ей было
немногое: два лесистых холма да пыльная дорога, связанные навеки между
собой светом солнца, луны и звезд, который заполнял все пространство от
замшелых валунов до беспредельной дали, куда уходило небо.
Если ночью тучи клубились до горизонта и темень стояла непроглядная, связь
эта разрывалась, мир распадался на отдельные, ничего не значащие сами по
себе части, и тогда ей делалось тоскливо, неуютно и страшно, потому что
именно в эти часы она особенно отчетливо сознавала свою беспомощность и
непричастность даже к таким -- разрозненным - частям обозримого мира.
Она теряла сон и еле-еле сдерживала себя, чтобы не закричать от ужаса и
одиночества, терзавших и опустошавших ее совершенно, покуда не наступал
рассвет.
Если бы спросили ее: "Где ты живешь?", она бы точно не могла сказать. Она,
вероятно, ответила бы: "С краю" и была бы по-своему права.
Все было где-то там, впереди, позади, но - там, далеко-далеко, наверное,
так далеко, что слишком трудно оттуда добраться до нее, иначе бы, конечно
же, хоть кто-нибудь, хотя бы раз, да и свернул с дороги, проезжая мимо, и
навестил ее, но нет, такого не случалось, значит, даже от дороги, которая,
казалось, проходила рядом, за окном, и то к ней путь лежал неблизкий.
Она сидела у окна в инвалидной коляске и смотрела, день за днем, год за
годом, как мимо бегут машины, как стелется над дорогой пыль, как зеленеют,
обнажаются и снова зеленеют деревья на холмах, и время для нее шло только
днем - не минута, не час, а машинный интервал, тоже странная вещь, - ночью
же время совсем замирало - редкие капли звездного света прибивали его к
земле, как дождь - дорожную пыль.
Собственно, пыль над дорогой, поднимаемая машинами, и была для нее связана
с временем.
Однажды она поймала себя на удивительной мысли: если прервется вдруг
привычный бег автомобилей, тогда все кончится - и она умрет.
Сначала она рассмеялась, а потом, сама не зная отчего, проплакала всю ночь.
Со временем этот случайный эпизод почти забылся, потускнел, и все же
смутная тревога сохранилась, и шум моторов, несущийся издалека, и клубы
пыли, и запах бензина теперь приводили ее в особенное состояние, ни
объяснить, ни назвать которое она не могла.
Просто ей было нужно все это, как, скажем, сон, еда или питье.
Из картинок в старинных журналах она знала, какие люди населяют мир вокруг
нее, и знала также, что уродлива - необычайно.
Нельзя сказать, чтобы это очень ее огорчало.
Разглядывая себя в тусклом настенном зеркале, она не ужасалась ничуть -
зависть к тем, кто красив, не просыпалась в ней, ибо красавцев и красавиц
она наблюдала только на картинках, а мир, где эти картинки выпускали, ей
не принадлежал. Равно как и она ему.
Они словно жили бок о бок и не нужда
