Силецкий Александр - Впустите Репортеров
Александр Силецкий
Впустите репортеров
Утром старый Луху отколотил его палкой, отодрал за уши и выволок из
пещеры.
- Не сберег, - сказал он, - сам добывай!
Слово старого Луху было законом для всех в племени, и ослушаться никто
не смел.
Тып едва не заплакал от отчаяния. Он был горбат и колченог. Обреченный
первым умереть, едва придет Великий Голод, он вынужден был искать себе
занятие, которое уберегло бы его от презрения и смерти. Племя нуждалось в
огне. И Тып поборол и себе страх перед костром. Он стал Хранителем Очага
племени.
Целую зиму он стерег костер, не давая угаснуть Языкам Дракона. Но вчера
разразилась лютая непогода, пламя сделалось совсем маленьким - сидеть бы и
сидеть возле него, поминутно подбрасывая сухие ветки, но... Тып устал,
глаза его слипались, он недолго боролся со сном, и теперь Языки Дракона
ушли из их пещеры. Ушли навсегда. Лишь Небесный Огонь мог зажечь его, а
разве дана человеку сила Неба?
Скоро вернутся воины с охоты, и тогда все племя соберется и уйдет на
новое место, куда-нибудь, где уже горит огонь, а его, Тыпа, напоследок
съедят - в пути он им не нужен, но не бросать же лакомый кусок!..
- Шесть восходов даю тебе, - сказал старый Луху.
Сначала Тып решил идти к обрыву. Он сам видел, как загнанные охотниками
звери срывались с него и разбивались насмерть. Но потом передумал. Потому
что удивительное воспоминание вдруг всплыло в его голове.
Это было давно...
Возле их пещеры случился обвал. Камни с грохотом, сметая все на своем
пути, проносились мимо. Они ударялись друг о друга, и тогда между
некоторыми из них проскакивали искры.
Искры... Уж не крошечные ли это Языки Дракона? Ведь если так, то ими
можно зажечь щепотку мха! Можно зажечь большой костер!
Эта мысль поразила Тыпа. Значит, спасение все-таки есть?! Он натаскал
камней - больших и маленьких, округлых, и угловатых, уселся перед входом и
взялся за работу.
Несколько раз из пещеры выходил старый Луху. С любопытством смотрел на
Тыпа. Он никак не мог понять, чем тот занят. Но срок, данный Тыпу, еще не
вышел. А тот работал, не зная усталости. Он бил и бил камнем о камень,
потом хватал новую пару, третью, четвертую...
"Тук-тук-тук..." - стучали камни, не переставая.
Тып не мог остановиться. Все будущее сосредоточилось для него в этих
камнях - добыть хотя бы искорку, а там уж будет проще...
Крупнейшая в мире радиообсерватория Фификал-Бэнкс готовилась к принятию
сигналов из дальнего космоса. Серия из пятнадцати сеансов. Первый -
начинается. Может, сразу повезет, а может, никакого сигнала и не будет...
Ученые расположились в центре пультовой. Метроном отсчитывал секунды.
- Начали! - крикнул Джон Тортолетт, хотя мог и не кричать - автоматы и
сами в назначенный срок включили бы установку.
Вспыхнули экраны осциллографов, ожили динамики. Треск, хрип, шум,
свист, рев вселенной наполнили зал. Свет погас, и стены словно
раздвинулись и исчезли, оставив людей один на один с пустотой. Огни на
пультах казались огнями межзвездного корабля, и люди сидели в темной рубке
и слушали, слушали голос космоса, его странную, ни с чем не сравнимую
песнь, и силились разобрать хотя бы слово, хотя бы один звук, который
можно наполнить высшим смыслом и сказать потом: все, разум найден!
Шли минуты, а космос завывал бессмысленно и дико.
- Господи, - прошептал, покрываясь испариной, Джон Тортолетт. - Неужели
нее впустую?
Ги де Брутто крепко сжал его руку:
- Веселее, коллега. Они позовут. Непременно позовут. Как же иначе?
Рядом гулко вздохн
