Симонян Карен - Марсианский Язык
Карен Симонян
МАРСИАНСКИЙ ЯЗЫК
ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ
Перевод с армянского
В. Всеволодова
Вам, наверное, попадалась старинная научная фантастика или
научно-популярные журналы, выходившие лет так пятьдесят тому назад. Если
приходилось их читать, то вы, конечно, прекрасно знаете, что в будущем (то
есть сейчас, в наше время) учеба должна была стать самым легким делом.
Приходишь в школу, надевают тебе на голову специальный колпак, нажимают
кнопку, раз - и... можешь не беспокоиться: ты уже академик.
Так вот, вы все это прекрасно знаете, если читали те старые журналы
1972-го или, скажем, 1975 года. А я, представьте себе, не первый год хожу
в школу и, как ни странно, до сих пор не академик. И даже не
пол-академика. Лилит и Армен и все ребята из нашего класса тоже пока
почему-то не академики, а просто школьники... Хотя об Армене разговор
будет особый.
Правда, я думаю, что академиком стать сейчас потрудней, чем пятьдесят
лет назад, да и школьником быть не такое уж легкое дело.
Например, теория относительности. Про нее в прошлом веке и многие
академики не слыхали. А нам приходится ее учить!
Или вот марсианский язык. Пятьдесят лет назад про него знать не
знали... Да что пятьдесят лет - еще в прошлом году в программе его не
было. Вернее, был, но для желающих, да только желающих не было, по крайней
мере в нашем классе.
Все еще удивлялись: почему это?
А первого сентября мы узнали, что марсианский теперь - обязательный
предмет. И все сразу стало ясно: та же теория относительности рядом с
новым предметом показалась нам задачкой из первого класса.
Введение, общетеоретическую часть и сжатый исторический обзор мы
послушали с интересом. К сожалению, на это ушло не больше десяти минут
первого урока... Но когда мы поняли, что ни один человек в классе не
способен правильно произнести марсианское "а", мы спешно созвали около
раздевалки Чрезвычайный совет.
Ну, а чем кончается в таких случаях наш Чрезвычайный совет? Большинство
говорит:
- Учили раньше теорию относительности? Не учили. А мы теперь учим. И
ничего.
А кое-кто и так скажет:
- Учили мы раньше теорию относительности? Нет. Не учили. И теперь не
учим. И - ничего...
Когда вопрос о марсианском языке наконец был исчерпан и все удалились,
мы остались втроем: Лилит, Армен и я. Мы посмотрели друг на друга, и Лилит
спросила:
- Мы-то что будем делать?
Дело в том, что мы трое не могли с чистой душой сказать про себя "мы не
учим" или, наоборот, "мы учим". Учиться-то мы учились, но всегда старались
выучивать как можно меньше. Если так можно выразиться, старались не
стараться. Сил и времени это отнимает, между прочим, ой-ой-ой... Больше,
наверно, чем у самых старательных отличников. Не одни мы, я думаю, такие,
просто мы это про себя знаем - дружим мы давно, и секретов друг от друга у
нас нет. Потому Лилит и спросила:
- Мы-то что будем делать?
Армен засвистел с равнодушным видом, а я сказал, чтобы только сказать
что-нибудь.
- Да ну его, этот марсианский. Зачем он нужен?
Тем дело и кончилось...
Прошли дни. Прошли недели. Прошли уже и месяцы. И вот стало совершенно
ясно: во всем классе только Армен успевает по марсианскому. Да как
успевает! Не только правильно произносит эти невероятные звуки, не только
- единственный из всего класса - складывает из звуков слова, но временами
начинает беседовать с учительницей! Уверенно, как настоящий марсианин. И
учительница уверенно ставит ему пятерку за пятеркой. Так же уверенно, как
всем остальным - двойки и тройки. Вот
