Ситников Константин - Слепой Рыцарь
К.И.Ситников
СЛЕПОЙ РЫЦАРЬ
Велий еси, Господи, и чудна дела Твоя,
и ни едино же слово довольно будет
к пению чудес Твоих.
Горяч, и вспыльчив, и своенравен был рыцарь Ордена Меченосцев, барон
Фридрих фон Готлиб, чьи владения граничили с владениями рижского епископа
Альберта. Нельзя было без трепета взирать на это дикое, исковерканное в
битвах лицо, изуродованное следами самых низменных страстей и выражением
неуемной гордости. Впадины, прорезавшие его щеки, были столь глубоки, что
в них можно было спрятать по мелкой монете. Железная кольчатая сеть
прикрывала его голову днем и ночью, и потому никто не знал цвета его
волос. Но паче всего выделялись на его жестком, темном лице холодные,
водянистые глаза, голубые, как весенние лужи. И страшен был рыцарь в своей
неукротимой жестокости. Но верно, верно говорят, что Господь смягчает и
самое ожесточенное сердце, ибо всё в руце Его.
Случилось так, что во время охоты на вепря лошадь барона испугалась и
понесла, и упал барон и ушибся затылком. Подняли его и, растянув попону
меж двумя лошадьми, положили его на это шаткое ложе, ибо не подавал он
признаков жизни, и привезли обратно в замок. Радостными трубами провожали
барона и его друзей на охоту, а встречать довелось приспущенными
штандартами. И вот как об этом рассказывают дальше. От лекаря, который его
осматривал, пахло кислым вином и жирным ужином, что, несомненно, само по
себе способно было внушить к нему уважение и почтение полуголодной челяди.
Старый слуга с трепетом наблюдал от двери, как сей почтенный эскулап
приподнимает толстыми пальцами веки барона и поводит горящей свечой перед
его зрачками. Черная тень, прядавшая от его жирной спины, подобно маятнику
пробегала из угла в угол, и каждый раз, когда она приближалась к старику
Янису, он невольно подавался назад, натыкаясь на головы младших слуг,
заглядывавших из-под его руки в господские покои. Поставив свечу на стол,
лекарь повернулся и подозвал его толстым пальцем.
- Сними-ка с него вот это, любезный, - велел он, брезгливо оттопыривая
нижнюю губу и указывая все тем же пальцем на железную сеть, покрывавшую
голову барона.
Если бы он попросил старика прикоснуться к мечу барона, он бы и тогда не
вызвал в нем такого трепета, как этой просьбой снять кольчатую сеть с его
головы.
- Да ты, я вижу, дурак, - с презрением сказал лекарь, видя суеверный ужас,
написанный на лице старика. - На месте твоего хозяина я велел бы задать
тебе палок. Твое счастье, что барон сейчас беспомощней ребенка. Ступай
прочь, я сам сделаю это.
Но едва он прикоснулся к железной сети на голове барона, как барон открыл
глаза - свои холодные, водянистые, голубые, как весенние лужи, глаза.
- Темно, - хрипло сказал он. - Почему темно? Зажгите огонь!
Лекарь взял со стола свечу и приблизил ее к лицу барона.
- Видите ли вы свет? - спросил он.
При этих словах барон вздрогнул и попробовал подняться, но снова бессильно
упал на жесткий соломенный тюфяк, на котором имел обыкновение спать.
- Кто здесь? - спросил он, протянув руку и едва не сбив горящую свечу. -
Почему я ничего не вижу?
Лекарь и старый слуга переглянулись.
- Отвечайте же! - требовал барон. - Если я уже умер, а вы - бесы,
посланные за мной, - о, я чувствую на своем лице жар ваших костров! - то,
заклинаю вас именем Девы, покажитесь!
- Святая Агнесса, - пробормотал лекарь. - Заступись и оборони. Бедняга
лишился зрения.
На другой день испуганные слуги, затаив дыхание, прислушивались к тому,
что творилось в хозяйских поко
