Смелов Леонид - Репортажи Дастаевского
СМЕЛОВ ЛЕОНИД ВЛАДИМИРОВИЧ
РЕПОРТАЖИ ДАСТАЕВСКОГО
Аннотация:
Мир непредсказуем и фантасмагоричен. Слово - просто звук, а мысль материальна и первична. И, видимо, недаром герой носит такую фамилию - от англ. dust пыль. Раз вещь покрыта пылью, значит, она уже пресытила чей-то взор и была выброшена, однако, стерев пыль рукой, можно увидеть нечто новое
Мы упорно ищем вечное где-то вдали; мы упорно обращаем внутренний взор не на то, что перед нами сейчас и что сейчас явно; или же ждем смерти, словно мы не умираем и не возрождаемся всякий миг.
Ален.
Луч солнца лениво скользнул в форточку и, нащупав чашку, нырнул в нее поживиться остатками кофе. Обожженный его появлением таракан, свалился с золотистого ободка на прокуренную скатерть и лениво замер, притворившись мертвым.
Его рыжие доспехи успешно гармонировали с такого же колера завитками шевелюры Федора Михайловича Дастаевского. Так как утро было в целом ленивым, Федор Михайлович спал, уткнувшись носом в "пробел" компьютера.
Неожиданно вздрогнув во сне, он дернул локтем - мышь покатилась, и давным-давно потухший монитор загорелся, осветив его лицо синим светом. Застигнутый врасплох солнечный луч, испугавшись, поспешно спрятался на потолке.
Помимо чашки, компьютера и таракана на краю стола приютилась разложенная карта какой-то таежной местности, прижатая по трем углам статуэтками медитирующего Будды; четвертый, последний угол накрывал локоть самого Федора Михайловича. Помятый пиджак с торчащим из кармана диктофоном валялся на полу, жестом пустого рукава умоляя возвратить его обратно на спинку стула.
Ночевавший в комнате сквозняк, встретив утро, поплыл в сторону распахнутого балкона, и Федор Михайлович робко, по-детски втянул голову в плечи, его дыхание сбилось, губы что-то прошамкали, и три Будды разом распрямили спины, ожидая его пробуждения. Но главный герой спал...
Луч солнца, спустившись с потолка, настороженно и удивленно смотрел на дно чашки. Он двигался только по прямой, а потому считал себя математиком. Меж тем кофейная гуща явно изображала "восьмерку", если смотреть с севера на юг, или "бесконечность", если смотреть, соответственно, с запада на восток. На первом листе покосившейся стопки бумаг, возлежащей между чашкой и компьютером, стояло:
Репортажи Дастаевского
Номер первый
Девять шагов до бесконечности
- Они думают, хм-м, полагают, - главный редактор любил пробовать слова, как груши, на вес, после чего благополучно заменял их, - что докопаются до сути времени. Вы, молодой человек, поедете туда и в две недели сроку - понимаете меня, в две недели! - нацарапаете репортаж обо всем этом безобразии.
Я полагаю, хм-м, уверен, что вы справитесь. Идите собирайтесь. Свободны.
Ваш покорный слуга кивнул.
- Постойте... И смотрите мне, не переусердствуйте там!
Он свел брови на переносице, от чего на высоком лбу образовалась галочка, и тяжело вздохнул. Обычная мина, сопровождающая традиционную присказку. Наш редактор не менялся, и за это его уважали, как уважают бормашину.
Холостяку собраться, что нищему подпоясаться. Тем более я - РЕПОРТЕР, а это, согласитесь, чего-то да стоит. Хотя бы потому, что по моим подсчетам за последние пять лет работы в журнале я истратил на сборы и переезды ни много, ни мало семьдесят дней и восемнадцать часов.
Включая личное время, а зачастую и личные средства, которых не подсчитывал, дабы лишний раз не тревожить нервную систему. Что ж, такова жизнь, как говорят французы.
Начало пути, надо признаться, было не ахти какое.
