Библиотека в кармане -русские авторы

         

Смирягин Андрей - Про Рыцаря, Любовь И Зайцев


Андрей Смирягин
ПРО РЫЦАРЯ, ЛЮБОВЬ И ЗАЙЦЕВ
Короткая юбочка, тонкая как у змейки фигурка, лицо ребенка. Она моя
дочка, я ее папа. Мы так договорились.
- Папа, можно я порулю?
- Папа, можно я порулю?
- Пожалуйста, только никого не задави... [Image]
Изумленные пешеходы и водители других машин, открыв рот,
взирают на несущийся автомобиль: руль в руках у наклонившейся к нему
миловидной пассажирки, и безучастный водитель, жмущий вовсю на газ и лишь
иногда на тормоз.
Они едут на кладбище. Нет, без шуток. Она хочет навестить свою
бабушку - Донское кладбище, колумбарий номер двадцать, шестнадцатая секция,
третий ряд снизу.
- Молодой человек, купите своей девушке цветы.
- Бабуля, горшочек я тоже возьму, чтобы поставить на могилку.
Его дочка улыбается, она очень странно улыбается, она просто корчит
мордочку, обнажая в гримасе свои ровные, недавно подпиленные зубы. Двадцать
лет она страдала от того, что один из передних зубов у нее неровный, а
вчера она пошла проверяться к стоматологу, та взяла пилку и невозмутимо
подравняла портивший ее улыбку резак.
- Ты представляешь,- еще долго не могла прийти в себя она,-
американские дантисты утверждали, что здесь понадобятся дорогостоящие
керамические надставки, а она взяла и за бесплатно подпилила мне зуб.
Глаза ее при этом блестят. Он любил, когда у женщины блестят глаза от
шампанского.
Бабушка долго не хотела находиться. Она была профессором медицины и
любила говорить: "Вот ты сейчас на меня кричишь, а когда я умру, будешь
горько плакать".
Поплутав в лабиринте стен с рядами мемориальных досок и выцветших
портретов, бабушку наконец нашли. Она была замурована третьей в бетонной
нише. Кроме нее, в мраморную доску было вделано еще два портрета каких-то
дальних родственников, судя по всему, мужа и жены. Кто они такие, дочка
сказать толком так и не смогла.
Папу привлекли их имена: Вера Васильевна Молокосус и Оскар Павлович
Пильдон. Бедная женщина, подумал он, в девичестве натерпелась с одной
фамилией, а замужем мучилась с другой.
Между тем бабушка взирала на свою внучку и подозрительную плохо
выбритую личность рядом с некоторым состраданием. Папа сразу увидел
сходство между дочкой и ее бабушкой. Общими были их губы. Тонкая полоска
бабушкиных и нежная влажная плоть его спутницы несомненно имели один и тот
же рисунок. Возможно, когда-то и прах дочки вот так же будет взирать с
надгробного портретика на свою внучку, рядом с которой будет стоять
желающий ее мужчина, благодаря чему, эта сцена, дай Бог, и будет
повторяться до бесконечности.
- Не могу себе простить, что обижала ее,- вдруг грустно призналась
дочка, прилаживая снизу стены горшочек с цветами, которые, похоже, уже
повидали на своем веку могил,- а она мне говорила: "Вот я умру, и ты еще
вспомнишь обо мне". Я помню о тебе бабуля, мы еще встретимся с тобою.
- Что за глупости лезут тебе в голову?- изумился ее словам папа.
- А, неважно,- махнула рукой дочка и мило скорчила свою
гримасу-улыбку.- Как ты думаешь, церковь сейчас открыта?
Папа посмотрел на часы, было около семи.
- Думаю, как раз начало службы.
Монастырская церковь встретила их неприветливо. Он никогда не умел
креститься. Если движение рукой еще получалось достаточно хорошо, то
последующий поклон всегда выходил как-то скованно. Возможно, все дело было
в раннем остеохондрозе, или в том, что он не любил кланяться никому, даже
Богу.
Дочка тоже отличилась перед церковной общественностью, представ перед
Богом с непокрытой головой, распущенными в





Содержание раздела