Снегов Сеpгей - Братья Васильевы 02 (Бритва В Холодильнике)
СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ СНЕГОВ
БРИТВА В ХОЛОДИЛЬНИКЕ
Аннотация
Талантливый инженер Эрвин Кузьменко, которого когда то назвали гением усовершенствований, изобретает дешифратор мыслей — прибор, позволяющий «подслушать» мысли, обладающие высоким энергетическим потенциалом. Вскоре после этого он совершает убийство своего руководителя Карла Ванина. За расследование произошедшего берётся Рой Васильев...
1
— Эрвин Кузьменко — жулик, — заявил Михаил Хонда, руководитель цеха аккумуляторов энергии. — Ты, конечно, не согласен, Эдуард?
Эдуард Анадырин, директор энергозавода, только грустно улыбнулся.
— Я всегда считал Эрвина гениальным. И даже авария в твоей лаборатории не переубедила меня.
Рой поглядел на третьего собеседника, главного инженера завода Клавдия Стоковского — тот ещё не высказал своего мнения. Клавдий иронически пожал плечами и негромко сказал:
— Вероятно, вы оба правы. В Эрвине совмещаются крупный учёный и мелкий жулик. И от того, какое свойство берет верх, зависит успех в твёрдом консервировании энергии.
— Зависел, — с горечью поправил Хонда. — О возобновлении работ ещё долго не говорить. Боюсь, друг Рой, ваш заказ на ядерные конденсаторы в этом году не будет выполнен. После гибели Карла Ванина и выхода из строя самого Эрвина некому продолжить их работу.
Только они разбирались в твёрдом консервировании энергии.
— Как здоровье Кузьменко? — спросил Рой.
— Кузьменко жив! И, вероятно, от гибели ускользнёт. Такие, как он, и в огне не горят, и в воде не тонут.
Единственный выход для вас, по моему, переориентироваться на лучевые аккумуляторы, они гораздо мощней.
— Они и гораздо крупней, друг Михаил, — возразил Рой. — А в нашей с Генрихом конструкции плазмохода габариты — важнейший параметр. Вы хотели мне показать место, где совершилась авария, не так ли?
— Пойдёмте, Рой. — Анадырин встал первым. В отличие от раздражённого Михаила Хонды, руководитель энергозавода старался сохранить спокойствие — во всяком случае, не хотел создавать у представителя Академии наук плохого впечатления о себе.
Клавдий Стоковский тоже не навязывал своих оценок, только усмехался, когда Хонда очень уж выходил из себя — усмешка была выразительней слов. Этот человек понравился Рою ещё при знакомстве на космодроме, в его спокойствии, в его светлых весёлых глазах, ровном разговоре, пронизанном лёгкой иронией, была привлекательность непростоты — Рой любил людей, сразу не открывающихся: странности события лучше обсуждать с немногословным Клавдием, а не с импульсивным Хондой, не с дипломатично вежливым Анадыриным.
Сектор конденсации энергии размещался в стороне от остальных цехов, это было самое опасное местечко на заводе, считавшемся и без него самым опасным предприятием на Меркурии. Роя ещё на космодроме предупредили, что на Меркурии вообще, а на заводе в особенности, все подчинено строжайшей регламентации, люди, привыкшие на Земле держать себя вольно, здесь не задерживались и часа. Услышав, что ходить надо только по охлаждённым дорожкам, носить только жаронепроницаемые костюмы, по сторонам не глазеть, на небо не засматриваться даже в светофильтрах, Рой поинтересовался: «А можно ли у вас плевать?», на что получил немедленный ответ: «Лучше воздерживаться — бывали несчастья и от неосторожных плевков!» Ответ даже не звучал иронически.
— Садитесь в капсулу. Можно идти по туннелю, но это довольно далеко,
— сказал Анадырин, открывая дверь сигаровидного электровагона: передвижение на Меркурии, это Рой знал, обычно совершалось в таких снарядах, мчавшихся в труба
