Соколов Юрий - Строка Из Стихотворения
Юрий Соколов
Строка из стихотворения
Звук выстрела разорвал тишину, откликнулся негромким эхом в застывшей
березовой роще.
На мгновение Пушкин замер, остановился и, словно продолжая движение
вперед, упал лицом в снег.
Задыхаясь, Данзас бросился к нему. Проваливаясь в хрупкий, затвердевший
от мороза наст, он двигался медленно, мучительно медленно, и было это
точно в кошмарном сне, когда хочется бежать, но нет сил и ноги опутаны
невидимой, но крепкой паутиной. Щурясь от низкого солнца, он смотрел
вперед странным, суженным зрением. Видимый мир сжался, превратился в одну
простую и страшную картину: искрящаяся пелена с голубыми тенями, и на ней
резкое черное пятно - тело поэта.
Раненый приподнялся, тряхнул головой, сбрасывая прилипший снег.
"Я еще могу выстрелить и имею на это право..."
Кому он сказал? Наверное, им всем троим - двум секундантам и стоявшему
чуть поодаль противнику.
Дантес медленно вернулся на свое место.
Перенеся тяжесть тела на левую руку, Пушкин начал целиться. Второй
выстрел раскатился в морозном воздухе.
История - движение, жизнь, непрерывное изменение облика мира. История -
память природы, память людей, события и даты ее записаны в книгах Земли, в
книгах Человека.
События, отраженные в нашем сознании, смещаются во времени, возникают
рядом или удаляются одно от другого, мы видим их причудливое мелькание,
словно на многоликом экране латерна магика. Часто они проходят мимо,
непонятные, неосознанные, незамеченные. Часто нам кажется, что между ними
не существует никакой связи, и лишь впоследствии мы устанавливаем их
взаимную обусловленность.
Рассуждая о явлении, мы рассуждаем о причине и следствии, понимая
историческое событие как результат взаимодействия многих причин.
События-причины и события-следствия разделены во времени расстояниями,
которые кажутся невообразимо малыми в мире атомов и невообразимо большими
в космосе, ибо наша интуиция не приспособлена к их восприятию. Но в мае
штабах своей истории мы остро ощущаем постоянное и необратимое течение
времени. И, наверное, потому снова и снова перечитываем книги о прошлом,
наверное, потому с таким глубоким волнением смотрим на нотную страницу,
написанную рукой Бетховена, или на впадины в каменной мостовой, пробитые
колесницами на улицах древней Помпеи. Минувшее оживает в четких и ясных
картинах, и тогда, невольно следуя бегу времени, мы часто думаем: а что
будет, после нас, что станет с этим миром потом?.
Вадим убрал парус. Лодка, продолжавшая двигаться по инерции, плавно
скользила по спокойной воде, приближаясь к спускавшейся в море высокой
каменной лестнице. Ровные ленты ослепительно белых ступеней, разделенных
темными полосами тени, медленно расходились, вращаясь вокруг невидимого
центра, словно лучи гигантского веера. Осторожно поворачивая румпель,
Вадим подошел к причалу.
- Кажется, мы добрались сюда раньше, чем предполагали при таком ветре,
- сказал он, обращаясь к своему спутнику. - Это хорошо. Не будем спешить.
Не отвечая, Ченей сидел на скамье, ухватившись за борт тонкими,
костлявыми пальцами, и осматривался кругом, поворачивая голову
мгновенными, порывистыми движениями, похожий на большую белую птицу.
Вадима поразило выражение его лица: в непонятном волнении Ченей жадно
смотрел на спокойное море, на уснувшую бухту, окаймленную в отдалении
цепью невысоких скалистых гор, окутанных полуденной дымкой, на встававшие
вдали исполинские здания таинственного города, протянувшегося вдоль
изогнутой береговой полосы. Летн
