Библиотека в кармане -русские авторы

         

Солоухин Владимир - Аксаковские Места


Владимир Солоухин
Аксаковские места
Надо было написать в начале очерка в духе неторопливой, обстоятельной и
дотошной аксаковской манеры: "приступ". Помнится, именно так и начинаются у
Аксакова некоторые главы в "Записках ружейного охотника Оренбургской
губернии": "Приступ к описанию болотной дичи", "Приступ к описанию водяной
дичи". Да и как хорошо! Приступ. Объяснить сначала, почему и зачем, и где
будет происходить дело, и какое дело, и как оно началось, в какой обстановке,
что ему предшествовало, а там и пойдет по порядку разматываться клубок. А
приступ - это вроде как найти в клубке свободный конец. Ведь должно же
начинаться с чего-то всякое дело, хотя бы и вот эти записки. Словечко
"приступ" дает и ритм, сообщает рассказу неспешность, во всяком случае
последовательность. Нельзя, написав "приступ", скомкать затем все,
перескакивая с пятого на десятое.
Можно было бы начать и так: "Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел..." На
первую декаду декабря одна из южных республик, примыкающая к Каспию, затеяла у
себя грандиозный литературный праздник. Гостей пригласили человек полтораста,
из Москвы, из других союзных республик, из других стран. Сквозь пасмурные
деньки Подмосковья мерещились синее небо, жара, какой у нас не дождешься и в
разгаре лета, яркие цветы (розы да гладиолусы), яркие лица, кортежи машин от
аэропорта до гостиницы, от гостиницы до Оперного театра, а затем по разным
районам республики, где опять - яркие лица, одежды, цветы и речи, не говоря
про застолья, тоже с яркими красками и яркими ароматами.
Как мне рассказывали потом, так оно все и было. И даже превзошло ожидания.
Съехавшихся на празднество писателей возили не в автобусах, но распределили по
машинам, по "Волгам", по три-четыре человека. По другим сведениям, за каждым
писателем закрепили машину. В номерах гостиницы постоянно стояли на столе и
обновлялись разнообразные напитки в бутылках. Бесплатно. Благоухающие шашлыки,
шкворчащие цыплята, струящийся гранатовый сок, сочная зелень.
- Ну, а ездили по республике-то?
- Как же! Ездили. То есть как ездили? Отъедем километров тридцать от
места, на дороге стоят жители следующей деревни, пионеры с букетами,
седовласые старики с подносами в руках. Хлеб-соль. Виноград и прочие фрукты.
Рукопожатия, объятия, приветственные речи. Звучат стихи и песни. Сияют улыбки.
Сияет чистое небо. Сияет красное солнце. Сияют на солнце легковые машины. А
потом вечера, большие встречи с трудящимися, с колхозниками, с нефтяниками, с
рыбаками... Нет, ты зря не поехал.
Да, а я не поехал. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел... Ибо перед этим
был еще один подобный соблазн в еще более отдаленную, но не менее яркую
республику, с белоснежными вершинами и зелеными пастбищами, с медленными
ледниками и бурными реками. А чуть позже нависала еще одна поездка, как ни
странно, еще более яркая, связанная со столетним юбилеем одного восточного
классика.
Я наверное знаю, что многие собратья по перу очень любят участвовать в
подобных поездках. И надо участвовать, надо крепить дружеские, братские
отношения. Я и участвовал не щадя живота своего, но вот уже несколько лет
затормозил перед лицом все быстрее убывающего песка в песочных часах. Ведь что
бы ты ни делал, а песок течет...
Может быть, я тут взял слишком высоко и патетично. Может быть, просто с
возрастом стало казаться тебе, что просидеть неделю за рабочим столом,
взглядывая время от времени в окно на тихий пасмурный подмосковный денек,
как-то отраднее для души, ч





Содержание раздела