Солоухин Владимир - Последняя Ступень (Исповедь Вашего Современника)
literature_political Владимир Алексеевич Солоухин Последняя ступень (Исповедь вашего современника) ru LT Nemo FBTools, XML Spy, MS Word http://rus-sky.org/history/library/LastStep.htm Soloukhin_Poslednya_Stupen_v01.00 1.0 Владимир Алексеевич Солоухин (1924-1997)
Последняя ступень
(Исповедь вашего современника)
ОТ АВТОРА
Эта книга написана – страшно сказать – в 1976 году, то есть в то время, которое потом назвали «застойным». Можно сказать и по-другому: это было мертво-стабильное время, никаких перемен, никаких даже шевелений в сторону перемен не предвиделось и даже не предчувствовалось.
Конечно, все понимали, что быстро стареющий Брежнев рано или поздно уйдет, но он был окружен такой сплоченной группой соратников (сообщников), что даль не проглядывалась даже на две-три фигуры вперед. Ну, уйдет Брежнев, но ведь рядом с ним Андропов, Черненко, Суслов, Гришин, Громыко, Устинов, Щелоков… Непробиваемая толща кадров, готовых занять место Генсека и удерживать существующую стабильность, то есть застой. И потом эти взаимные аэродромные чмокания-целования с Живковым, Чаушеску, Кадаром, Гереком… Надеяться было не на что.
А я в начале шестидесятых годов начал прозревать или, точнее сказать, прозрел. Как и почему это получилось – об этом и книга. Прозрение процесс необратимый.
В слепых можно ходить хоть сто лет, но, раз увидев, нарочно уже не ослепнешь. Разве что зажмуриваться, да и то от увиденного не уйдешь.
И вот я стал писать книгу о том, как я прозрел, о том, что я увидел и понял.
Тут совпало несколько дополнительных обстоятельств, которые тоже сыграли свою роль.
Анна Ахматова, услышав у Марины Цветаевой в стихах что-то о смерти, воскликнула: «Ты с ума сошла! В стихах все сбывается!» А я как раз написал одно стихотворение.
Где-то вычитал, что Страдивари потому делал такие драгоценные скрипки, что брал для этого дерево, в которое ударила молния. Скорее всего – легенда. Но, во всяком случае, легенда красивая. И вот стихотворение у меня заканчивалось:
Вот что дереву нужно, чтоб начало петь,Редкий жребий,Чтоб горний огонь снизошел,Чтобы вдоль по волокнам тугимДо корней прокатилась гроза,Опалив, закалив,Словно воина сердце в бою.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Я созрел, я готов, я открыто стою.О, ударьте в меня, небеса!Ну, вот небеса и бабахнули. В 1973 году, в возрасте сорока девяти лет – операция в онкологическом институте им. Герцена (при желании читайте об этом подробнее в повести «Приговор»).
Врачи думают, что больные ничего не слышат, не знают. А шушуканье за спиной трудно было не слышать: три месяца, от силы – шесть.
Потоки метастазы, легочная температура, как бы вялая пневмония – картина известная… Когда же прошел год и пошел второй, я сказал себе: вот, ты хотел, чтобы небеса ударили в тебя, они и ударили. Но более того, они дают тебе дополнительный срок жизни. Зачем?
Чтобы ты протирал штаны в ЦДЛ? Нет, тебе дан дополнительный срок, чтобы ты написал свою главную книгу. К 1976 году книга была готова.
Рязанская поэтесса Нина Краснова (она же и профессиональная машинистка) сказала мне однажды: «Все твои повести, это как деревня с ее домами, деревьями, колодцами, амбарами и прудами, а эта рукопись как церковь, венчающая деревенский пейзаж». Пусть будет так. Правда, когда я спросил у Нины Петровны: «А что же в этом случае моя новая повесть «Смех за левым плечом»? – Краснова не растерялась: «Это крестик на церковке»…
Книга «Последняя ступень» писалась без оглядки по многим причинам, и первая из них та, что было бы смешно даже и помышлят
