Сорочан Александр - Замок Гештальт
АЛЕКСАНДР СОРОЧАН
ЗАМОК ГЕШТАЛЬТ
- Врач
Сущность гештальт-психологии в рамках стандартных лингвистических категорий постичь весьма сложно.
Из "Вводных лекций" Дж. Бьюкенена
Первое, что я помню...
Нет, до того первого, что я помню...
Белый коридор... Палата за палатой, дверь за дверью. Коридор ведет мимо, дальше и дальше...
Со мной, чуть позади, по левую руку, шагает невысокий человек средних лет. На нем белый халат и - странно выглядящие в этом пространстве - желтые ботинки. Меня разбирает смех. Мужчина качает головой, будто сам с собой разговаривая:
- Редчайший случай... Признания нет и не будет. Никаких доказательств. Абсолютно нормален...
Единственный подозреваемый...
Я все это слышал, вероятно, уже тысячу раз и потому спокойно пропускаю мимо ушей. Только один раз мужчина сжимает лацкан моего пиджака:
- Вы уверены в своих силах, доктор? Слышите, Андрей Тимофеевич?
Я киваю головой, но чувствую, что такого подтверждения недостаточно. Нужен ответ - убедительный, чтобы успокоить человека в желтых ботинках и белом халате и в то же время краткий, чтобы продемонстрировать должную самоуверенность. Я вспоминаю фамилию доктора: Смирнов.
Игорь Павлович... Да, точно, как я мог забыть! Ведь мы знакомы уже две недели.
Но это было до того первого, что я помню...
Смирнов представляет меня двум главным специалистам- врачам: Борису Васильевичу Раушенбаху - пузатому старичку с седой бородкой клинышком - и Борису Федоровичу Егорову - высоченному, прямому как палка, со следами давней армейской выправки. Доктора кивают, протягивают руки.
Несмотря на то, что внешне они так отличаются друг от друга, ладони у обоих совершенно одинаковые - мягкие, теплые, пухлые и какие-то уютные. Чего еще, впрочем, ожидать от рук психиатров? Борис Первый сцепляет ладошки на животе:
- Мы совершенно ничего не можем поделать. Традиционные методики демонстрируют совершенную нормальность. И вместе с тем все данные говорят, что перед нами убийца-психопат.
Борис Второй прячет руки за спину:
- Лучше бы мы ничего не знали о подозрениях. Это могло повлиять на эффективность нашего вмешательства... Предвзятость никогда не шла на пользу психиатрии.
Тут они углубляются в дискуссию о врачебной этике и о целях и средствах. Впрочем, обращаются иногда и ко мне:
- Может, ваш метод поможет вытеснению. Если бы создать условия для ослабления защитных реакций...
- Подумайте о роли катарсиса...
- Поэтика психоанализа, как обоснованно заметил Ломан, предполагает...
Смирнов недовольно морщится. Действительно, солидные специалисты кажутся играющими в бирюльки детьми. Новейшие технологии гештальт-терапии их нисколько не занимают.
- Господа! - выдыхаю я. - Я не рискую состязаться со столь опытными исследователями. - Оба довольно переглядываются. - Тем не менее, поскольку следствие обратилось ко мне, считаю возможным с помощью инновационной методики создать оптимальные условия для вербализации мотивировок нашего пациента. Степень его нормальности, видимо, невозможно выявить, не избавившись от защитных реакций.
Уловив детали любимого жаргона, два Бориса бросаются на мои слова, как дети на кусочек праздничного торта. Следует продолжение невнятной дискуссии. Смирнов еще немного терпит, потом откашливается:
- Мне, как клиницисту, все эти проблемы кажутся запредельно важными. Может быть, Андрей Тимофеевич все-таки взглянет на больного?
- Ну, разумеется... - Старички просто не могут остановить мерное течение сво
