Станюкович Константин Михайлович - Ледяной Шторм
Константин Михайлович Станюкович
Ледяной шторм
{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
Посвящается А.В.Вергежскому
I
Яйла{169} "курила" и сверкала под блеском южного солнца своими
белоснежными гребнями, расщелинами и склонами.
Срывая и крутя алмазную пыль, порывы горного ветра налетали с бешеной
силой все чаще и чаще и так пронизывали своим ледяным дыханием, что
напоминали близость не Черного моря, а Ледовитого океана.
Ветер дул и с гор, и с моря, и, казалось, с самого неба, подернутого
бирюзой, по которому величаво и словно бы лениво поднималось ослепительное
солнце, появившись из-за гор.
Над ними неслись нежно-белые перистые облачка, а на противоположном
горизонте, над морем, надвигались черные, тяжелые и нависшие тучи и точно
грозили приближением шторма.
И, чуя его, бакланы и чайки тревожно, короткими концами, носились низко
над волнами, как будто скользя по ним.
И белые как снег чайки словно бы предостерегали друг друга своим
грустным криком, похожим на плач обиженного ребенка.
В маленькой открытой гавани Ялты, у набережной, трепыхались, прыгая на
своих якорьках, зимовавшие каботажные суденышки.
Этот десяток маленьких бригантинок и шкунок допотопной конструкции не
внушал большого доверия. По-видимому, не особенно доверяют им и господа
шкипера - из отставных боцманов военного флота или "из греков" - и не
плавают на своих "каботажках" в зимнюю пору, когда Черное море задает
"форменные трепки", от которых не спасет моряков даже заступничество св.
Николая Мирликийского{170}. Да и тихое, оно на долгое время заволакивается
таким густым туманом, что здешние шкипера, умеющие плавать только "на глаз",
вблизи знакомых берегов, и не имеющие понятия о прокладке курса по карте и о
компасе, знают, что легко вместо Феодосии попасть в Одессу, а то и в
Константинополь.
Ошвартовавшийся у мола, раскачивался пассажирско-грузовой "Баклан",
только что пришедший из Севастополя. Выпущенные пары прогудели о приходе.
Ветер подхватывал черные клубы дыма из горластой трубы. Несколько палубных
пассажиров в порты Кавказа вышли на берег, чтобы купить кое-чего и
попробовать твердой земли после сильной качки на пароходе... А что еще будет
впереди?..
Крепчало.
Волны взбухали и "разгуливались". Сталкиваясь между собою, гребни
пенились с сердитым воем, и ветер подвывал волнам, срывая верхушки
"зайчиков" и разнося брызги.
Море вблизи седело и становилось сердитей.
А вдали, совсем вдали, оно казалось холмистым, темным,
таинственно-грозным и жутким.
Прибой гудел.
Особенно был высок подъем столба воды у волнореза мола.
Эта, суженная вверху, прибойная волна взлетала с бешеной
стремительностью на высоту тридцати футов, почти вертикально... Еще
мгновение - и, рокочущая и обессиленная, она низвергалась, сливаясь с
широкими волнами. Через несколько секунд взлетала следующая могучая и
бушующая волна.
Кучка людей уже пришла на мол.
Грузчики подавали тюки и ящики к лебедке, поворачивающейся с парохода к
пристани. Несколько зрителей из "серой" публики напряженно и испуганно
взглядывали то на море, то на пароход, словно бы изумляясь и сожалея людей,
которые пойдут на "Баклане", казавшемся скорлупой перед взволнованным,
вздувшимся морем.
Были и "господа".
В отдалении от стенки, чтобы не получить ледяной ванны, они любовались
высоким и грозным прибоем, и бессмысленная его сила невольно наводила
почтительный страх.
Какой-то художник с подстриженной бородкой, худощавый, молодившийся
старик, быстр
