Станюкович Константин Михайлович - На Каменьях
Константин Михайлович Станюкович
На каменьях
I
Вечерняя вахта на "Красавце", куда меня недавно перевели с "Голубчика",
была не из приятных.
Дождь хлестал немилосердно и, несмотря на новый дождевик и
нахлобученную зюйдвестку, ехидно пробирался за воротник, заставляя по
временам вздрагивать от холода водяной струйки, стекавшей по спине. Дул
довольно свежий противный ветер, и клипер "Красавец", спешивший вследствие
предписания адмирала, несся под парами полным ходом среди непроглядной тьмы
этого бурного вечера в Китайском море.
Признаюсь, мне было очень жутко в начале вахты. Воображение
юнца-моряка, настроенное окружающим мраком, рисовало всевозможные
неожиданности, с которыми, казалось, мне не справиться. В глазах мелькали -
то справа, то слева - воображаемые красные и зеленые огни встречных судов
или внезапно вырастал под носом клипера грозный силуэт громадного "купца",
не носящего, по беспечности, как часто случается, огней, и я напряженнее
вглядывался вперед, в темную бездну, вглядывался и, не видя ничего, кроме
чуть белеющихся гребешков волнующегося моря, часто покрикивал часовым на
баке вздрагивающим от волнения голосом "Хорошенько вперед смотреть!" - хотя
и понимал, что часовые, так же как и я, ничего не увидят в этой кромешной
тьме, окутавшей со всех сторон наш несшийся вперед маленький клипер.
Скоро, впрочем, я свыкся с положением. Нервы успокоились, галлюцинации
зрения прошли, и к концу вахты я уже не думал ни о каких опасностях, а ждал
смены с нетерпеньем влюбленного, ожидающего свидания, мечтая только о свежем
белье, сухом платье и стакане горячего чая в теплой кают-компании.
Время на таких вахтах тянется чертовски долго, особенно последняя
склянка. От нетерпения поскорей обсушиться и отогреться после четырехчасовой
"мокрой" вахты, кажется, будто этой последней, желанной склянке и конца не
будет.
- Сигнальщик! Узнай, сколько до восьми?
Притаившийся от дождя под мостиком сигнальщик, хорошо знающий
нетерпение "господ" перед концом вахты, торопливо спускается вниз и через
минуту возвращается и докладывает, что осталось "всего восемь минут".
"Целых восемь минут!"
- Ты на каких это часах смотрел? - грозно спрашиваешь у сигнальщика.
- В кают-компании, ваше благородие! Уж Николай Николаич обряжаются к
вахте, - прибавляет в виде утешения сигнальщик и исчезает под мостик.
И снова шагаешь по мостику, снова взглядываешь на компас и снова
приказываешь, чтобы вперед смотрели.
Дождь начинает хлестать с меньшею силой, и ветер как будто стихает.
"Счастливец этот Литвинов!" - не без зависти думаешь о "счастливце",
который сменит тебя и не промокнет до нитки.
Вот наконец бьет восемь склянок, и с последним ударом колокола
окутанная в дождевик плотная фигура лейтенанта Литвинова появляется на
мостике.
- Скверную же вы сдаете мне вахту... Что бы приготовить получше? -
говорит Литвинов, заливаясь, по обыкновению, веселым смехом.
- Скверную? Вы посмотрели бы, что на моей было! - отвечаешь
недовольным, обиженным тоном. - Дождь-то проходит.
- Зато темно, как...
Литвинов заканчивает свое сравнение и говорит:
- Ну, сдавайте вахту... Небось чаю хочется? Спешите, а то пан Казимир
унесет свой коньяк... И то я его наказал на целую рюмку. Накажите и вы, чтоб
он не мог заснуть от отчаяния.
Я стал сдавать вахту: сказал курс, передал распоряжение не уменьшать
хода без приказания капитана и прибавил, что в исходе девятого мы должны
быть на траверзе группы маленьких подводных островков. Они должны оставаться
