Станюкович Константин - Мунька
prose_classic Константин Михайлович Станюкович Мунька 1902 ru ru Ustas FB Tools 2006-09-30 http://publ.lib.ru OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 7 апреля 2003 года F3FC90C5-4BE1-4DFD-BCCF-3D26FCC7E352 1.0 v.1.0 — создание файла fb2 by Ustas
Станюкович К.М. Собр.соч. в 10 томах. Том 10 Издательство «Правда» Москва 1977 Константин Михайлович Станюкович
Мунька
I
Мунька, — так названный в счастливом детстве одним гимназистом, — молодой дворняга, далеко неказистой наружности, проживал несколько лет тому назад в дровяном подвале большого дома за № 12, по Пятой Рождественской улице на Песках.
В последнее время Мунька был вынужден сам заботиться о себе и — главное — добывать пропитание.
Нельзя сказать, чтобы его репутация была безукоризненна.
Особенно повредил ей хозяин мясной лавки в соседнем доме.
Он рассказывал поварам и кухаркам о том, какой дерзкий вор этот “подлец” рыжий пес. Бывало, влетал в лавку, когда было много покупателей, схватывал кусок мяса — не разбирая, “мерзавец”, какого сорта говядина — и удирал… Поймай-ка разбойника!
И только после многих случаев грабежа его наконец так “огрели” поленом, что рыжий Мунька едва унес ноги. Зато с тех пор обегает лавку.
— Зайди только, подлец. Так “огреем”, что уж больше не встанешь! Не воруй! — с благородным негодованием прибавлял толстый, краснорожий мясник с маленькими плутоватыми глазами, охотно помогавший кухаркам обсчитывать хозяев.
Рассказывали кое-что о стянутой Мунькой колбасе и в мелочной лавке.
Но зато в доме, где проживал Мунька, он ни в чем предосудительном замечен не был.
Жильцы на него не жаловались Повара и некоторые кухарки даже не без тайного сочувствия к смелости Муньки слушали и мясника и хозяина мелочной лавки о воровских проделках собаки. Но никто из них не приманивал Муньки к кухне, нисколько не облегчая тяжелого его положения.
Старший дворник Михайла Иванович, из отставных унтер-офицеров, строго следивший, чтобы в доме не было беспорядка, и не без самомнения уверявший, что видит “наскрозь” не только жильца, но и “животную”, смотрел сквозь пальцы на не совсем законное пребывание в доме собаки, никому не принадлежавшей. Однако не особенно дружелюбно посматривал на “беспаспортного”, как называл Муньку, и, случалось, “ошарашивал” его пинком, будто бы “для порядка”, но, как кажется, главным образом за то, что Мунька, при редких, впрочем, встречах со старшим дворником, — не обнаруживал надлежащего почтения и, по-видимому, не получил в детстве хорошего собачьего воспитания.
Он не повиливал покорно опущенным хвостом, а, напротив, довольно задорно помахивал им, высоко закрученным в виде кренделька; ласково не оскаливал своей рыжей с белыми пятнами морды и не придавал своим умным и зорким глазам выражения уважения и мечтательности. Все, чем Мунька выражал невольное уважение, заключалось в том, что с независимым видом ни в чем не провинившегося пса отходил подальше от этого высокого, плотного и бородатого брюнета.
Мунька имел основание не питать к нему симпатии и не очень-то доверять не только его соседству, но даже и присутствию на дворе. Вот почему Мунька предусмотрительно старался не попадаться на глаза старшему дворнику, особенно в праздничные дни, когда Муньке казалось, что большие, круглые и слегка выкаченные глаза Михаилы Ивановича становились неподвижнее, круглее и страшнее, толстое его лицо походило на алый кирпич, и голос напоминал рев паровой конки, однажды очень испугавшей Муньку во время одной из его дальних прогулок.
В будни Мунька, как оглашенны
