Степанов Виктор - Рота Почетного Караула
Степанов Виктор
Рота почетного караула
1
Из ворот Кутафьей башни Кремля они вышли без четверти восемь - первая
смена почетного караула у могилы Неизвестного солдата. Впереди шел Андрей,
ему в затылок - Сарычев, слева - разводящий сержант Матюшин. Они повернули
направо, в предупредительно кем-то уже открытую железную калитку, и,
стараясь ровнее держать карабины, начали спускаться по гранитным ступеням
вниз смягченным, как по ковру, шагом.
В Александровском саду вовсю хлопотала весна. Словно торопясь к
празднику, она примеряла лучшие свои наряды и, красуясь, радовалась сейчас
прозрачному и звонкому утру, уже розовато согретому по вершинам деревьев,
но еще сумеречно прохладному внизу, на влажных дорожках.
Вековые липы и вязы расправляли корявые сучья, льнули к замшелой
стене, являя чудо вешнего воскрешения, - на иссохших было ветвях опять
зеленели побеги; деревья помоложе трепетали сыроватой, только что
проклюнувшейся листвой, в которой вызванивали птичьи голоса; розовато-белым
нетающим снежком то тут, то там успела посыпать вишня; а на газонах и
клумбах давали свой бал цветы.
Ровными рядами пунцово пламенели похожие на маленькие факелы тюльпаны;
как бы зажженными от синими огоньками переливались под набегавшим ветерком
какие-то другие, незнакомые цветы; с ними соперничали желтые, похожие на
морские звезды; и словно щедрой рукой разбросанные, жемчужно блестели в
траве маргаритки.
Остро пахло свежескошенной травой - пряным запахом лесной поляны.
Березы и впрямь толпились невдалеке, совсем по-деревенски, робея перейти
гранитную дорожку, что отделяла их от пышного празднества деревьев и
цветов.
Даже столичные жители - сине-голубые ели - жались к древней стене,
стесняясь выйти из шеренги в это всеобщее веселье; лишь пошевеливали
острыми, как шишаки буденовок, верхушками, разомлев под солнцем, которое
сияло уже так высоко и горячо, что, казалось, вот-вот начнет падать золотая
капель с ослепительных жарко пылающих куполов соборов.
Но Андрей ничего этого не видел.
Выдерживая шаг по Матюшину, словно был к нему привязан, он, как только
ступили на пронзившую сад гранитную дорожку, все старался проникнуть
взглядом в ее конец, туда, где уже угадывался над мраморным горизонтом
порывистый всплеск пламени.
И чем пристальнее всматривался он в мельтешащий вдалеке огонек, чем
ближе подходил к нему, тем тревожнее и тягостнее делалось на душе - порой
ему казалось, будто, кого-то маня, трепещущая ладонь с быстрыми, гибкими
пальцами возникала и пряталась за гранитным возвышением.
Огонь приближался.
Стиснув онемевшими пальцами приклад карабина, Андрей с секунды на
секунду ожидал команду. Он знал, что и Матюшин эти секунды уже отсчитывает,
и позавидовал его поразительному чутью ко времени: сержант только мельком
взглянул на часы, когда выходили из караульного помещения, но сейчас в нем
завелась и пошла ходить по кругу секундная стрелка, которая высчитывает
время до каждого мгновения, до каждого шага и поворота, ибо вся сложная,
непостижимая для штатского человека премудрость подобного исчисления
сводилась к тому, чтобы встать у Вечного огня ровно в восемь. "Тик в тик",
- как говорил лейтенант Гориков.
Эта секунда отсчета, как ее ни ожидал, ни ловил Андрей, упала
неожиданно, коротким выдохом команды:- Пошел!..
Матюшин почти прошептал это слово; за восемь высчитанных сержантом
метров до могилы Андрей сделал полный шаг, Сарычев свой шаг "подсек",
укоротил, и Матюшин очутился между ними.
- Смена, стой!
Секунды
