Библиотека в кармане -русские авторы

         

Стругацкий Борис & Аркадий - Сказка О Тройке


Аркадий СТРУГАЦКИЙ
Борис СТРУГАЦКИЙ
СКАЗКА О ТРОЙКЕ
История непримиримой борьбы за повышение трудовой дисциплины,
против бюрократизма, за высокий моральный уровень,
против обезлички, за здоровую критику и здоровую самокритику,
за личную ответственность каждого, за образцовое
содержание отчетности и против недооценки собственных сил
1
Мы сидели на травке в пыльном скверике под окнами заводского
управления и переваривали обед - каждый по-своему. Федя читал
"Китежградские новости", медленно ведя по строчкам черным неразгибающимся
пальцем; мрачный Витька Корнеев лелеял обуревавшие его черные замыслы;
Эдик Амперян спрашивал, Роман Ойра-Ойра отвечал, а я, не теряя
драгоценного времени, загорал себе подмышки. Комаров и слепней поблизости
не было, они тоже, вероятно, переваривали обед.
Внизу под обрывом величественно несла в своих хрустальных струях
ядовито-оранжевые сточные воды прохладная Китежа. На другом берегу сладко
томились под солнцем заливные луга. По ровной желтой насыпи, выбрасывая
белые дымки, полз игрушечный поезд. На горизонте в парном мареве синела
зубчатая кромка далекого леса. Над серыми башнями Старой крепости, сверкая
солнечными зайчиками, совершало эволюции небольшое летающее блюдце.
Окна заводского управления были раскрыты, и слышно было, как пишущие
машинки вяло и неубедительно отвечают на энергичные напористые очереди
бухгалтерских "рейнметаллов". Зажмурившись, можно было легко представить
себя в районе боев местного значения. В полуподвале управления, подчиняясь
сложному ритму, сдвоенно и тяжело грохали печатающие механизмы
табуляторов. Пикирующими бомбардировщиками визжали и завывали на складе
циркулярные пилы. По бомбардировщикам выпускали обойму за обоймой
скорострельные пневматические молотки. В ремонтных мастерских, устрашающе
лязгая гусеницами, разворачивались танки, а где-то в цехах дальнобойно
ухал паровой молот. Кроме того, у ворот склада разгружали машину листового
железа - звуки были сочные, военные, но я не мог подобрать для них
удовлетворительную аналогию.
- А это что за развалина? - спрашивал Эдик.
- А это Старый Китежград, - отвечал Роман.
- Тот самый?
- Тот самый. Двенадцатый век.
- А почему только две башни? - спросил Эдик.
Роман объяснил ему, что до осады было четыре: Кикимора, Аукалка,
Плюнь-Ядовитая и Уголовница. Годзилла прожег стену между Аукалкой и
Уголовницей, ворвался во двор и вышел защитникам в тыл. Однако был он
дубина, по слухам - самый здоровенный и самый глупый из четырехглавых
драконов. В тактике он не разбирался и не хотел, а потому, вместо того,
чтобы сосредоточенными ударами сокрушить одну башню за другой, кинулся на
все четыре сразу, благо голов как раз хватало. В осаде же сидела нечисть
бывалая и самоотверженная, братья Разбойники сидели, Соловей Одихмантьевич
и Лягва Одихмантьевич, с ними - Лихо Одноглазое, а также союзный злой дух
Кончар по прозвищу Прыщ. И Годзилла, естественно, пострадал через дурость
свою и жадность. Вначале, правда, ему повезло осилить Кончара, скорбного в
тот день вирусным гриппом, и в Плюнь-Ядовитую алчно ворвался Годзиллов
прихвостень Вампир Беовульф, который, впрочем, тут же прекратил военные
действия и занялся пьянством и грабежами. Однако это был первый и
единственный успех Годзиллы за всю кампанию. Соловей Одихмантьевич на
пороге Аукалки дрался бешено и весело, не отступая ни на шаг, Лягва
Одихмантьевич по малолетству отдал было первый этаж Кикиморы, но на втором
закрепился, раскачал башню и обрушил





Содержание раздела