Суворов Петр Иванович - Агрессивный Чикамас
Петр Иванович СУВОРОВ
АГРЕССИВНЫЙ ЧИКАМАС
На Хопре многих рыб называют совсем не так, как у нас. Там говорят
не окунь, а чикамас, не лещ, а чебак, не судак, а сула. Там и
повадкито у рыб не такие, как у наших.
Вот посудите сами! Наш окунь - рыба как рыба: в меру осторожен, в
меру храбр. Как бы ему ни было любопытно, он зря не полезет сам в руки
к рыболову и, уж конечно, не будет преследовать добычу, которая
значительно крупнее его. Правда, увидав играющую блесну, которая
"удирает" от него, он так может возомнить о себе, так увлечётся и до
того войдёт в азарт, что бросится на блесну, которая почти одного с
ним размера. Это бывает! Но чтобы погнаться, скажем, за вошедшим в
реку щенком или за купающимся мальчишкой - до такого безрассудства уж
он, конечно, не дойдёт!
Но хопёрский чикамас - другое дело! Сначала я не замечал в
чикамасе никакого отличия от его собрата, нашего окуня: и держится он
в таких же местах, и, схватив блесну, ведёт себя так же.
Помню, как первый раз я попал на Хопёр и ловил там рыбу с местным
рыболовом. Забросил я спиннинг, почувствовал рывок и, подматывая
блесну, говорю своему товарищу:
- Хороший окунёк попался!
Тот посмотрел на меня как-то удивлённо. Я ещё подумал тогда: "Эге!
Видно, не часто ты ловил окуней на спиннинг, если удивляешься, что я,
ещё не подтянув блесну, уже заранее знаю, кого я поймал!" Ведь окунь
так характерно дёргает блесну, как ни одна рыба, а поэтому всегда
узнаёшь его.
Действительно, окунёк оказался порядочный. Я освободил его от
блесны и показал своему новому знакомому.
- Хороший окунёк! - сказал я.
- Хороший чикамас! - сказал мой новый знакомый.
- Какой чикамас? Окунь!
- У вас - окунь, а у нас - чикамас!
Вот так и произошло моё знакомство с хопёрским чикамасом, и я
долго думал, что всё отличие окуня от чикамаса только в названии.
Но вот однажды пошёл я с этюдником на присмотренное местечко. Со
мной попросился Лёнька, сынишка хозяина, у которого я остановился. Он
быстро накопал червей, взял своё корявое удилище, и мы отправились.
Пока я писал этюд, Лёнька старательно хлопал поплавком по воде,
переходил с одного места на другое, но у него ничего не ловилось.
Скоро он воткнул своё удилище в песок подальше от берега, скинул
рубашку, полез в воду и стал барахтаться на отмели.
Вдруг он выскочил из воды и кричит мне:
- Дядя Петя! Мне чикамас не даёт купаться. Он гоняется за мной!
- Ну, а ты за ним гоняйся, - посоветовал я.
- Я боюсь! Он большой и всё за ногу норовит ухватить. Он мне
удилище не даёт взять!
Сначала я думал, что Лёнька просто нарочно говорит, чтобы втянуть
меня в игру, и я сказал, чтобы он играл один. Лёнька замолчал, но я
увидел, что он действительно чего-то боялся и всё не мог подойти к
своему удилищу. Меня взяло любопытство, я встал, подошёл к берегу и
посмотрел в воду. Вода была чистая. Освещённое солнцем песчаное дно
было хорошо видно. И никакого страшного чикамаса не было.
- Где же твой страшный чикамас?
- Он там, около удилища, спрятался. А как только я пойду туда, он
сейчас же выскочит - и за мной!
- Ну, не бойся, ступай. Я здесь постерегу и не дам тебя в обиду.
Лёнька посмотрел на меня, потом на воду и осторожно пошёл к
воткнутому в песок удилищу. Не успел он сделать трёх-четырёх шагов,
как бросился обратно.
- Вот он, вот он! - кричал Лёнька, высоко подбрасывая ноги.
Действительно, прямо под ногами у Лёньки я увидел чикамаса: он
преследовал Лёньку.
Вот так чикамас! Я решительно вступил в воду и пошёл к удилищу, но
а
