Сухомлинов Владимир - Билет К Волопасу
Владимир Сухомлинов
Билет к Волопасу
В понедельник Сережа проснулся рано, в половине шестого. Время он
установил по светящемуся циферблату стареньких наручных часов, которые
носили название "Командирские". Их подарил Сереже в прошлом году дедушка -
сразу после того, как Сережа успешно закончил второй класс лицея
универсалов. Часам насчитывалось пятьдесят лет, даже чуть больше, но ход
их был удивительно точен. Про себя Сережа решил, что обязательно возьмет
"Командирские" в полет.
Сережа поднялся, на ощупь взял со стульчика и надел курточку, прихватил
с письменного стола толстую книжку и тихонечко, чтобы никого из домашних
не разбудить, прошел из своей комнаты на кухню. Там поставил на
электроплиту чайник и сел за стол, безошибочно открыв книжку на нужной
странице.
Уже, наверное, десятки, если не сотни раз путешествовал он по карте
звездного неба. Вот Северное небо, вот Южное. А вот Экваториальный пояс
неба. Здесь и расположено созвездие Волопас. "Волопас", "Во-ло-пас" -
красивое название!
Он знал, кажется, о созвездии все. И координаты Волопаса, и его
звездную величину, и скорости звезд, и время года, когда за созвездием
лучше всего наблюдать с Земли... Знал и всех ближайших соседей.
Совсем близко от Волопаса расположено созвездие с не менее манящим
названием - Северная Корона. Неподалеку, если, конечно, "лететь" по карте,
устроились Гончие Псы, чуть дальше, правда, в сторону, противоположную
Псам, - созвездие Змея...
Где-то там и должен будет пролечь их маршрут.
Сережа потер пальцами свою веснушчатую переносицу и закрыл глаза.
"Неужели все это произойдет?" Ему не верилось.
Он услышал в прихожей какую-то возню и пофыркивание.
"Ну вот, проснулось сонное царство!" - понял Сережа.
Первыми, как всегда, разбудили новый день кот Пушок и домашний робот
Пушсамиба. И, конечно, опять не поделили бабушкины тапочки. По утрам - так
повелось - тапочки бабушке подавал Пушсамиба, а уж по вечерам тащил Пушок.
Но Пушок, ужасный ревнивец и гордец, кажется, до сих пор не мог простить
Пушсамибе то, что тот смел поселиться в их доме полгода назад и начал даже
на что-то претендовать. Например, на бабушкины тапочки.
Иногда Пушка одолевало по утрам раздражение при одном только виде
спокойного и добродушного Пушсамибы, его черная с белыми проталинками
шерсть вздыбливалась, хвост поднимался трубой, а нервное урчание быстро
сменялось негодующим пофыркиванием.
Пушсамиба же был дипломат. Он не отгонял Пушка своей пластмассовой
ладонью, хотя, пожалуй, и одного щелчка в котячий лоб было бы довольно,
чтобы поставить злючку на место. Пушсамиба великодушно протягивал Пушку
один тапочек, на что Пушок всегда отзывался одинаково - гневным отказом.
Видно, его врожденная гордость не позволяла принять подобную подачку.
Протест, однако, был проявлен. Пушок успокаивался, смирялся и с высоко
поднятой головой шел следом за чуть прихрамывающим Пушсамибой, несущим
тапочки в бабушкину комнату.
Так, очевидно, случилось и в этот раз, ибо спустя минуту после возни в
прихожей оба приятеля появились на кухне. Пушок ступал мягко, вкрадчиво,
чуть выгибая спину, как будто ничего не произошло. За ним ковылял
Пушсамиба, застенчиво и мирно мигая голубыми глазами-лампочками, словно
заранее отдавая коту все права квартирного хозяина. И дело было не в том,
что его электронный мозг уже давно подсказал: Пушок здесь закоренелый
старожил и всеобщий любимец. И не в том, что покорностью он как бы
оплачивал свой технический изъян - небольшую хромоту.
