Тарнаруцкий Григорий - Живая Вода
Григорий ТАРНАРУЦКИЙ
ЖИВАЯ ВОДА
- Не давайте Марьину открывать шампанское, он всех обольет.
- Кто, я оболью?
Через стол протягивается огромная пятерня Гречкова и крепко обхватывает
бутылку.
- Дай мне. У меня все же тонкие пальцы хирурга, а ты у нас теоретик.
Зинка, не подставляй свой фужер, ты достаточно валерьянки перед экзаменом
наглоталась.
Хлопает пробка. Бутылка взрывается пенистым фонтаном. Девчата с визгом
вскакивают, отряхивают платья. Потом все хохочут.
- Предлагаю выпить на антибрудершафт, - смахивая с пиджака капли,
говорит франтоватый Лебедев. - Хочу тебя, Марьин, на "вы" называть.
- Вот подожди, сделается Володька академиком, вообще не поговоришь
запросто. Встанет в дверях этакая пышнотелая секретарша и проворкует:
"Владимир Андреевич заняты. Они важные научные проблемы решают".
- А я скажу, что академик Марьин задолжал мне еще со стипендии пять
рублей.
- Ой, мальчики, неужели уже наступил другой год? Наш последний
студенческий.
- У тебя, Зинка, все шансы его продлить, если опять завалишь зачет у
Гаврилова.
- Не завалю. Надену такую мини-юбку, что старика инфаркт хватит.
- Инфаркт хватит, - передразнивает Гречков. - Эх ты, мини-врач!
Хрупкая, похожая на подростка Зиночка Дорохова замахивается кулачком на
крупного Гречкова...
- Честное слово. Юрка, ты у меня уйдешь отсюда с гематомами Третью
степень не обещаю, но больно будет.
- Зин, это неблагоразумно, у нас ведь разные весовые категории.
- Бей его, Зинуля! Когда поженитесь, будет поздно. Тогда он чуть что
побежит в местком жаловаться.
Смеясь, Гречков сгребает Дорохову в охапку и целует в нос.
- Осторожно, Гречков! Ты же ее сломаешь. И вообще, что у нас, в конце
концов. Новый год или свадьба?
Маленькая общежитская комната, где сидят прямо на кроватях, тесно
прижавшись друг к другу, так переполнена весельем, что кажется, будто оно
вот-вот вырвется наружу, как та струя шампанского, и забрызгает всех, кто
попадется, яркими каплями радости.
Вера в который раз подумала, что не зря согласилась с Сергеем встретить
Новый год в студенческой группе. До чего все они славные! И эта изящная
Зинка, и большой добродушный Гречков, и умница Володя Марьин - надежда и
гордость всей группы.
О Марьине Вера слышала и раньше. Однажды даже прочла о нем очерк в
молодежном журнале. Очерк был восторженным, с длинным заносчивым названием
"Он сказку сделал былью". Сергей долго потом сердился: "Эти твои коллеги
ради красного словца черт знает что наобещают. Владимир пока лишь принцип
открыл, а до "живой воды", как они ее называют, еще многие годы. Морочат
людям головы своей писаниной".
Сергей вообще не одобрял Вериной профессии. Считал, что сестра изменила
семейной традиции, хотя врачами у них были только он да мать. Отец же имел
весьма косвенное отношение к медицине: преподавал философию в
мединституте. Сам Сергей закончил здесь ординатуру, затем профессор
Гаврилов пригласил его на кафедру и дал читать лекции по анестезиологии.
Попутно брат занимался теоретическими исследованиями акупунктуры,
переписываясь с десятками врачей, практически осваивающими иглотерапию, и
считал себя очень занятым человеком. Когда ему поручили руководство
учебной группой, Сергей взялся неохотно, но вскоре сдружился с ребятами,
увлек их научной работой. Марьин и Лебедев едва ли не ночевали в его
лаборатории. Пристрастился было и Гречков, но его буквально отвоевал
Евгений Осипович Собецкий, суливший Юрию будущее блестящего хирурга. На
третьем курсе ребята уже выступали
