Телешов Николай Дмитриевич - На Тройках
Николай Дмитриевич Телешов
НА ТРОЙКАХ
Из цикла "По Сибири"
I
В суровые январские морозы 188* года приближался к Нижнему Новгороду
поезд, с которым ехали преимущественно торговые лица; они направлялись в
Ирбит, где начиналась в это время большая сибирская ярмарка. Тут ехали и
завзятые торгаши с вечною думой на лице - перехитрить всех на свете, были
и степенные люди, именуемые "русаками", с бородами лопатой и бородами
козлом, были бритые туляки, похожие не то на хлыстов, не то на актеров, а
больше на южных колонистов-немцев; ехали солидные представители именитого
купечества, ехали доверенные крупных фирм и приказчики всевозможных
категорий, имеющие право здороваться с купцами за руку и не имеющие. Среди
пассажиров первого класса сидел молодой человек лет двадцати, с румяными
щеками и едва пробившимися усиками, Мефодий Иванович Кумачев, сын
известного миллионера, только еще весною покинувший школьную скамью. Он
ехал впервые на ярмарку - из любопытства.
За окнами мелькали занесенные снегом рощи и поляны, сторожевые будки,
селения. Поглядывая то в окно, то на пробуждающихся соседей, Кумачев думал
о предстоящем далеком пути по лесам и дорогам; его соблазняла эта
таинственная перспектива - увидать остатки первобытной Руси, поговорить с
лихими волжскими ямщиками, скоротать ночь где-нибудь на глухой далекой
станции; но, прельщаясь всем этим, он чувствовал себя не особенно ловко в
компании таких солидных и пожилых людей, как Сучков или Панфилов, которые
сидели теперь рядом с ним и с которыми придется ехать еще чуть не неделю
вместе. "Для чего нам понадобилась эта компания?" - думал он, досадуя на
своего попутчика, который непременно желал, чтоб эти двое ехали с ними.
Его попутчик был лет сорока пяти, большой весельчак и затейник, низенький,
живой, с бойкими черными глазами, по имени Виктор Германович Тирман,
московский фабрикант, умевший жить, несмотря на ограниченные средства, не
хуже всякого богача.
- Прекрасно, прекрасно! - оживленно говорил Тирман, смеясь и потирая
руки. - Поедемте все вместе! куда торопиться?
- Мне торопиться некуда, - соглашался Сучков, пожилой красивый мужчина,
с мягкими манерами, с холеным белым лицом и холеными бакенбардами. -
Сделайте одолжение, ехать вместе приятнее. А то с моим приказчиком
забудешь, как говорят по-русски: от него, кроме "да-с" да "нет-с", во всю
дорогу ничего не услышишь.
Панфилов соглашался тоже. Это был высокий коренастый мужчина лет за
пятьдесят, с толстыми щеками и небольшою, но густою бородой, в которую
вплелась сильная проседь. Он и Сучков были по виду такие серьезные люди и
вели между собою такие скучные разговоры - все о делах да о причинах, что
Кумачеву не о чем было сказать с ними даже двух слов.
Согласившись не расставаться, все пожали друг другу руки, и разговор у
них после этого прекратился. Панфилов открыл пред собою газету с
намерением читать. Однако не чтение занимало теперь его мысли и не
торговля; его тревожил иной вопрос, большой для него важности. Из поездки
в Ирбит купцы сделали нечто вроде спорта: есть такие, что ухитряются
доехать от Москвы в пять суток, есть такие, что едут шесть дней, а
некоторые едут полторы недели и больше; последние, конечно, не участвуют в
спорте и едут как бог на душу положит, посмеиваясь над усилиями первых -
во что бы то ни стало обогнать друг друга; зато первые мчатся на тройках,
не щадя ни здоровья, ни денег, и с похвальбой приезжают в Ирбит. Местное
население недоверчиво покачивает головами: можно
