Толстая Татьяна - Надежда И Опора (Сердца Горестные Заметы - 1)
Татьяна Толстая
НАДЕЖДА И ОПОРА
Сердца горестные заметы-1
И кажется на миг,
Что говорят они по-русски.
Набоков
Америка, год 1998, город - любой, русский магазин.
ПОКУПАТЕЛЬ - ПРОДАВЦУ: Мне полпаунда свисс-лоу-фетного творогу.
ПРОДАВЕЦ: Тю!.. Та разве ж творог - свисс-лоу-фетпый? То ж чиз!
ПОКУПАТЕЛЬ (удивляясь): Чиз?
ОЧЕРЕДЬ (в нетерпении): Чиз, чиз! Не задерживайте, люди же ж ждут.
ПОКУПАТЕЛЬ (колеблясь): Ну свесьте полпаунда чизу.
ПРОДАВЕЦ: Вам послайсить или целым писом?
(Для тех, кто не читает Шекспира в подлиннике, а также для участников
олимпиады по лингвистике: cheese - сыр, Swiss low-fat - швейцарский с
пониженным содержанием жира: pound - фунт: to slice - нарезать ломтиками,
piece - целый кусок. Уведомление: автор в курсе, что последняя реплика стала
таким же расхожим клише, как "вас тут не стояло", и мечтал бы в литературных
целях от нее избавиться, но честность хроникера не позволяет. Так все и всегда
говорят, а из песни слова не выкинешь.)
Ну и шо? Та люди ж приехали с Одессы, с Харькова, за родиной не скучают,
кушают молочное, учат американский язык. Шо придираться? Вот они уже
наполовину говорят по-американски, нет?
Ах, нет, нет и нет.
Ужас в том, что эти люди, по всем лингвистическим меркам, говорят
все-таки по-русски. Грамматика этого эмигрантского волапюка - русская, и
никакое количество английских корней, вытеснивших привычные русские корни, не
превратит этот язык в английский. Ужас и в том, что ни нормальный русский
человек, ни нормальный американец не признают эту языковую плазму за внятную
человеческую речь. Тем не менее на этой плазме изъясняются по всей Америке, -
много, много людей. И, естественно. не только в магазинах и других
общественных местах. - с помощью подобных словесных обрубков что-то тщатся
сказать друг другу родители и дети, друзья-приятели и даже влюбленные.
Легко смеяться над "брайтонским" языком и пересказывать друг другу
газетные и разговорные глупости: "Марины высадились в Неаполе" (marines - не
чаровницы из борделя, а морские пехотинцы), "у нас весь дом ликует" (не
торжествует, а протекает, от leak - протечка); оба примера любезно
предоставлены - впрочем, вру, любезно украдены - у Петра Вайля. Смеялись и
будем смеяться, а как же иначе; но случается, что сидишь в Америке,
разговариваешь по-русски с русским человеком на русские темы и вдруг сама
слышишь свой собственный голос со стороны; и этот голос вдруг произносит
совершенно невозможную, кошмарную фразу: "приду домой так поздно, как в три".
Замираешь и пугаешься: что это я сказала? Что за дичь. почему? Очевидно,
буквальный перевод английского as late as three o'clock. Что за напасть? Ведь
ничто не предвещало.
Мозг - странная вещь: как его ни воспитывай, он время от времени
взбрыкивает. Приведенное выражение трудно буквально и коротко перевести на
русский язык. Ближайший более или менее литературный аналог будет звучать
примерно так: "[я постараюсь придти пораньше, но, может быть,] задержусь до
трех". Это слишком длинно, мы же стремимся выражать мысль кратко и экономно;
полученное задание мозг принимает как руководство к действию и, повидимому, в
минуты ослабления самоконтроля не обращает внимания на другое задание:
выражаться на каком-нибудь одном языке, не валить все в кучу. Английское
выражение оказывается короче, и вот оно выбегает из лингвистического загона,
вырывается за ограду и произносится прежде, чем говорящий спохватывается.
А иногда и не спохватываешься, махнешь рукой на все язы
