Библиотека в кармане -русские авторы

         

Толстой Алексей Николаевич - Рассказ Проезжего Человека


Толстой А.Н.
РАССКАЗ ПРОЕЗЖЕГО ЧЕЛОВЕКА
Падали за окнами на железо капли дождя, и ветер, громыхнув иногда
крышей, то принимался насвистывать вокруг дома, на углах карнизов, по
каким-то неприметным щелкам, то выл в печную трубу, повсюду засовывая
черные, мокрые, лохматые губы.
Среди нас, утомленных суетою дня, газетными ужасами, тяжелыми
предчувствиями и в этот вечер забившихся в накуренной теплой комнате, сидел
на жестком стуле в углу проезжий. Был он высок и костляв, одет в поношенную
форму штабс-капитана и, видимо, тяготился нашей обывательской беседой. Его
крупное, худое лицо с большими глазами, оттененными синевой, было сурово и
неприятно. Только рот, небольшой и мягкий, улыбался иногда совсем
по-детски, но улыбка не шла дальше губ, не освещала ни лица, ни глаз.
Забрав под стул ноги в больших сапогах, он, казалось, мог так просидеть до
утра, прямо и молча, или вдруг, ни с кем не простившись, уйти.
Беседа наша была похожа на мочалку, которую жевал каждый поочередно:
"Пропадем или не пропадем? Быть России или не быть? Будут резать
интеллигентов или останемся живы?" Один уверял, что "вырежут всех и не
позже пятницы"; другой говорил: "Оставьте, батенька, зачем нас резать,
чепуха, не верю, а вот продовольственные магазины громить будут"; третий
сообщал из достоверного источника, что "к первому числу город начнет
вымирать от голода". "Ну и умрем, - сказал четвертый, - велика беда, все
равно помирать надо когда-нибудь". "Но я не хочу умереть насильственной
смертью!" - восклицал пятый. И этому наивному заявлению улыбались. Затем,
сморщенный и маленький, с вылезающим воротником, газетный писатель,
мгновенно возбудившись, произнес, размахивая папиросой и надвигая пенсне,
следующее:
- Самое скверное то, господа, что вся эта мировая потасовка, с пятью
миллионами убитых, - ни к чему! Я понимаю страдать, когда впереди светлая и
ясная цель! (Он изобразил всем видом своим эту цель, причем воротник его
полез на затылок.) Но какая цель во всем этом миротрясении? - я спрашиваю.
Мы устали! Дайте нам отдых! Мы не хотим ничего больше! Не верим. Истины
изнасилованы! Идеалы заражены сифилисом! И, как некогда погибли Содом и
Гоморра, так и мы провалимся в тартарары. Имя нашему времени - возмездие.
Не трудитесь в нем искать ничего хорошего...
- Скуууучно... - завыл ветер в печной трубе.
И не успел маленький писатель, очень довольный словами своими,
закурить новую папиросочку, влезши поглубже на диван, как внимательно
слушавший его штабс-капитан сказал спокойно, не без твердости в суровом и
низком голосе:
- Извините, пожалуйста, не знаю вашего имени-отчества, вы говорите
ерунду.
Я не стану описывать, как после неловких этих слов начался громкий
спор, где три пожилых человека принялись вылезать из себя, доказывая, что
война и революция бесцельны, а другие три пожилых человека тоже вылезли из
себя, доказывая, что война и революция приведут к цели, - как маленький
писатель сначала обиделся, потом разгорячился, потом обессилел. Все было,
как тому и быть надлежит. Наконец штабс-капитан, задетый, должно быть,
дальнейшим спором, и неожиданно, когда все уже охрипли и по-собачьи только
лязгали друг на друга, встал со стула и, прислонясь спиной к изразцовой
печи, проговорил:
- Позвольте мне рассказать случай из жизни, так, я думаю, будет
понятнее...
- Прежде, до войны, я занимался живописью, был женат и проживал в
Москве. У меня были средства, небольшие, почти удовлетворявшие меня,
известность и привычка к постоянн





Содержание раздела