Библиотека в кармане -русские авторы

         

Толстой Лев Николаевич - Неверующий


Лев Николаевич Толстой
Неверующий
Вечно новым и постоянно возрастающим
удивлением и благоговением две вещи наполняют
душу, чем чаще и постояннее ими занимается
размышление: звездное небо надо мною и закон
нравственности во мне.
Кант.
В начале 1852 года, когда я жил в Брюсселе, ко мне вошел незнакомый мне
молодой человек. Лицо вошедшего было приятное, с искренней улыбкой и таким
же искренним и живым взглядом. Одет он был с некоторой изысканностью: на нем
был бархатный жилет с резными пуговицами, желтые перчатки, цветок в петлице
и тросточка в руке, и видно было много очень белого белья. На вопрос, кто
он, он отвечал мне, что он - священник.
- Или, скорее, был им, - сказал он. - Я оставил ложное для истинного.
Теперь я - то же, что вы: изгнанник.
Я попросил изгнанника садиться.
- Меня зовут Анатолий Лерэ, - сказал он.
Мы разговорились. Он рассказал мне свою жизнь. Оказалось, что он был так
воспитан, что он, сам не зная, как и для чего, в 25 лет очутился
священником. Это разбудило его. Сновидение продолжительного мистического
воспитания рассеялось для него в тот день, когда он увидал непроходимую
стену тьмы, т.е. священства, которая возникла между природой и им. Первая
обедня была для него так же тяжела, как последний час жизни; уходя от
престола, он показался себе приведением.
Он с ужасом смотрел на то, что ожидало его. Ему было 25 лет. Он чувствовал
всю силу жизни в своих жилах; вся природа через него требовала себе
удовлетворения. А между тем эти требования природы представлялись ему только
кипением грехов.
Коротко сказать, он не имел призвания и ужаснулся тому, что так поздно
понял это.
Это борьба священника против того, что было поставлено ему в обязанность,
все усиливаясь и усиливаясь, продолжалась в нем несколько лет. Он был строг,
верен и честен в исполнении взятых на себя обязанностей.
Но кончилось все-таки тем, что, после многих страданий, он вышел из борьбы
побежденным, т.е. победителем. Человек восторжествовал над священником. Лерэ
отдался молодости, жизни и святой, непреодолимой природе. Это его
собственные выражения, когда он толковал мне про это. Он предпочел быть
отступником перед Римом, чем лицемером перед своей совестью. Он вышел из
священства. Для тех, кто выходит из церкви, есть только одна открытая дверь:
демократия. Все склонности Лерэ влекли его к ней. Прежде чем быть духовным
лицом, он был дитя народа. Он был родом из бедной британской семьи; так что
он вернулся к народу так же естественно, как капля воды возвращается в
океан. И ему было хорошо.
Он рассказывал мне все это просто, с наивным и сильным красноречием. Его
возвращение к народу дало ему зрелость. В нем был политический мыслитель; он
писал в нескольких газетах. Это был революционер, горячий и крайний по
убеждениям.
Рассказав историю своей жизни, он перешел к изложению своих мыслей. Я
внимательно слушал.
В середине этого изложения его взорвало.
- Да, милостивый государь, - вскричал он, - пусть это будет нам уроком.
Демократия должна принять меры. Надо переделать человека, обновить народ в
детях. Только в воспитании мы покажем логику революции.
- Я тоже так думаю, - сказал я.
Он оживился еще более.
- Для меня, - сказал он, - все воспитание в одном: освободить человеческий
ум от всего сверхъестественного.
- Что вы разумеете под сверхъестественным? - спросил я.
- Я разумею то, что человек погибает от этих религиозных фантасмагорий.
Суеверия душат будущее. До тех пор покуда народы будут вдыхать в себя





Содержание раздела