Толстой Лев Николаевич - Севастополь В Декабре Месяце (Севастопольские Рассказы - 1)
Л.Н.Толстой
СЕВАСТОПОЛЬ В ДЕКАБРЕ МЕСЯЦЕ
Утренняя заря только что начинает окрашивать небосклон над Сапун-горою;
темно-синяя поверхность моря сбросила с себя уже сумрак ночи и ждет первого
луча, чтобы заиграть веселым блеском; с бухты несет холодом и туманом; снега
нет - все черно, но утренний резкий мороз хватает за лицо и трещит под ногами,
и далекий неумолкаемый гул моря, изредка прерываемый раскатистыми выстрелами в
Севастополе, один нарушает тишину утра. На кораблях глухо бьет восьмая
стклянка.
На Северной денная деятельность понемногу начинает заменять спокойствие
ночи: где прошла смена часовых, побрякивая ружьями; где доктор уже спешит к
госпиталю; где солдатик вылез из землянки, моет оледенелой водой загорелое
лицо и, оборотясь на зардевшийся восток, быстро крестясь, молится богу; где
высокая тяжелая маджара на верблюдах со скрипом протащилась на кладбище
хоронить окровавленных покойников, которыми она чуть не доверху наложена... Вы
подходите к пристани - особенный запах каменного угля, навоза, сырости и
говядины поражает вас; тысячи разнородных предметов - дрова, мясо, туры, мука,
железо и т. п. - кучей лежат около пристани; солдаты разных полков, с мешками
и ружьями, без мешков и без ружей, толпятся тут, курят, бранятся,
перетаскивают тяжести на пароход, который, дымясь, стоит около помоста;
вольные ялики, наполненные всякого рода народом - солдатами, моряками,
купцами, женщинами,- причаливают и отчаливают от пристани.
- На Графскую, ваше благородие? Пожалуйте,- предлагают вам свои услуги два
или три отставных матроса, вставая из яликов.
Вы выбираете тот, который к вам поближе, шагаете через полусгнивший труп
какой-то гнедой лошади, которая тут в грязи лежит около лодки, и проходите к
рулю. Вы отчалили от берега. Кругом вас блестящее уже на утреннем солнце море,
впереди - старый матрос в верблюжьем пальто и молодой белоголовый мальчик,
которые молча усердно работают веслами. Вы смотрите и на полосатые громады
кораблей, близко и далеко рассыпанных по бухте, и на черные небольшие точки
шлюпок, движущихся по блестящей лазури, и на красивые светлые строения города,
окрашенные розовыми лучами утреннего солнца, виднеющиеся на той стороне, и на
пенящуюся белую линию бона и затопленных кораблей, от которых кой-где грустно
торчат черные концы мачт, и на далекий неприятельский флот, маячащий на
хрустальном горизонте моря, и на пенящиеся струи, в которых прыгают соляные
пузырики, поднимаемые веслами; вы слушаете равномерные звуки ударов весел,
звуки голосов, по воде долетающих до вас, и величественные звуки стрельбы,
которая, как вам кажется, усиливается в Севастополе.
Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникли в душу
вашу чувства какого-то мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее
обращаться в ваших жилах...
- Ваше благородие! прямо под Кистентина [Корабль "Константин". (Прим. Л.
Н. Толстого.)] держите,- скажет вам старик матрос, оборотясь назад, чтобы
поверить направление, которое вы даете лодке,- вправо руля.
- А на нем пушки-то еще все,- заметит беловолосый парень, проходя мимо
корабля и разглядывая его.
- А то как же: он новый, на нем Корнилов жил,- заметит старик, тоже
взглядывая на корабль.
- Вишь ты, где разорвало! - скажет мальчик после долгого молчания,
взглядывая на белое облачко расходящегося дыма, вдруг появившегося высоко над
Южной бухтой и сопровождаемого резким звуком разрыва бомбы.
- Это он с новой батареи нынче палит,- прибавит старик, ра
