Библиотека в кармане -русские авторы

         

Толстой Лев Николаевич - Воспоминания О Суде Над Солдатом


Л.Н.Толстой
ВОСПОМИНАНИЯ О СУДЕ НАД СОЛДАТОМ
Милый друг Павел Иванович
Очень рад исполнить ваше желание и сообщить вам более подробно то, что
было передумано и перечувствовано мною в связи с тем случаем моей защиты
солдата, о котором вы пишете в своей книге. Случай этот имел на всю мою жизнь
гораздо более влияния, чем все кажущиеся более важными события жизни: потери
или поправление состояния, успехи или неуспехи в литературе, даже потеря
близких людей.
Расскажу, как всё это было, а потом уже постараюсь высказать те мысли и
чувства, которые тогда вызвало во мне это событие и теперь воспоминание о нем.
Чем особенно я занимался и увлекался в это время, я не помню, вы это лучше
меня знаете; знаю только, что жил я в это время спокойной, самодовольной и
вполне эгоистической жизнью. Летом 1866 года нас посетил совершенно неожиданно
Гриша Колокольцов, кадетом еще ходивший в дом Берсов и знакомый моей жены.
Оказалось, что он служил в пехотном полку, расположенном в нашем соседстве.
Это был веселый, добродушный мальчик, особенно занятый в это время своей
верховой, казачьей лошадкой, на которой он любил гарцевать, и часто приезжал к
нам.
Благодаря ему мы познакомились и с его полковым командиром, полковником
Юношей, и с разжалованным или отданным в солдаты по политическим делам (не
помню) А. М. Стасюлевичем, родным братом известного редактора, служившим в
этом же полку. Стасюлевич был уже немолодой человек. Он только недавно из
солдат был произведен в прапорщики и поступил в полк к бывшему своему товарищу
Юноше, теперь его главному начальнику. И тот и другой, Юноша и Стасюлевич,
тоже изредка езжали к нам. Юноша был толстый, румяный, добродушный, холостой
еще человек. Он был один из тех так часто встречающихся людей, в которых
человеческого совсем не видно из-за тех условных положений, в которых они
находятся и сохранение которых они ставят высшей целью своей жизни. Для
полковника Юноши условное положение это было положение полкового командира.
Про таких людей, судя по-человечески, нельзя сказать, добрый ли, разумный ли
он человек, так как неизвестно еще, каким бы он был, если стал бы человеком и
перестал бы быть полковником, профессором, министром, судьей, журналистом. Так
это было и с полковником Юношей. Он был исполнительный полковой командир,
приличный посетитель, но какой он был человек - нельзя было знать. Я думаю, не
знал и он сам, да и не интересовался этим. Стасюлевич же был живой человек,
хотя и изуродованный с разных сторон, более же всего теми несчастьями и
унижениями, которые он, как честолюбивый и самолюбивый человек, тяжело
переживал. Так мне казалось, но я недостаточно знал его, чтобы поглубже
вникнуть в его душевное состояние. Одно знаю, что общение с ним было приятно и
вызывало смешанное чувство сострадания и уважения. Стасюлевича я потом потерял
из виду, но недолго после этого, когда полк их стоял уже в другом месте, я
узнал, что он без всяких, как говорили, личных причин лишил себя жизни, и
сделал это самым странным образом. Он рано утром надел в рукава ваточную
тяжелую шинель и в этой шинели вошел в реку и утонул, когда дошел до глубокого
места, так как не умел плавать.
Не помню, кто из двух, Колокольцов или Стасюлевич, в один день летом
приехав к нам, рассказал про случившееся у них для военных людей самое ужасное
и необыкновенное событие: солдат ударил по лицу ротного командира, капитана,
академика. Стасюлевич особенно горячо, с сочувствием к участи солдата,
которого ожидала,





Содержание раздела