Трауберг Н - Несколько Слов О Клайве С Льюисе
Н.Трауберг
Несколько слов о Клайве С.Льюисе
Клайв Стейплз Льюис родился 29 ноября 1898 г. в Ирландии. Первые десять
лет его жизни были довольно счастливыми. Он очень любил брата, очень любил
мать и много получил от нее -- она учила его языкам
(даже латыни) и, что важнее, сумела заложить основы его нравственных
правил. Когда ему еще не было десяти, она умерла. Отец, человек мрачноватый
и неласковый, отдал его в закрытую школу подальше от дома. Школу, во всяком
случае первую из своих школ, Льюис ненавидел. Лет шестнадцати он стал
учиться у профессора Керкпатрика. Для дальнейшего важно и то, что Керкпатрик
был атеистом, и то, что ученик
сохранил на всю жизнь благодарное, если не благоговейное, отношение к
нему. Многие полагают, что именно он научил Льюиса искусству диалектики. Так
это или не так, несомненно, что Льюис попытался перенять
(на наш взгляд, успешно) его удивительную честность ума.
В 1917 г. Льюис поступил в Оксфорд, но скоро ушел на фронт, во Францию
(ведь шла война), был ранен и, лежа в госпитале, открыл и полюбил
Честертона, но ни в малой степени не перенял тогда его взглядов. Вернувшись
в университет, он уже не покидал его до 1954 г., преподавая филологические
дисциплины. Английскую литературу он читал тридцать лет, и так хорошо, что
многие студенты слушали его по нескольку раз. Конечно, он печатал статьи,
потом -- книги. Первая крупная работа, прославившая его в ученых кругах,
называлась "Аллегория любви" (1936); это не нравственный трактат, а
исследование средневековых представлений.
В 1954 г. он переехал в Кэмбридж, ему дали там кафедру, в 1955 г. стал
членом Британской академии наук. В 1963 г. он ушел в отставку по болезни и
22 ноября того же года -- умер, в один день с Джоном Кеннеди
и Олдосом Хаксли.
Казалось бы, перед нами жизнеописание почтенного ученого. Так оно и
есть. Но были и другие события, в данном случае -- более важные.
Льюис потерял веру в детстве, может быть, тогда, когда молил и не
умолил Бога исцелить больную мать. Вера была смутная, некрепкая, никак не
выстраданная; вероятно, он мог бы сказать, как Соловьев-отец,
что верующим он был, христианином не был. Во всяком случае, она легко
исчезла и не повлияла на его нравственные правила. Позже в трактате
"Страдание" он писал: "Когда я поступил в университет, я был
настолько близок к полной бессовестности, насколько это возможно для
мальчишки. Высшим моим достижением была смутная неприязнь к жестокости и к
денежной нечестности; о целомудрии, правдивости и жертвенности я знал не
больше, чем обезьяна о симфонии". Помогли ему тогда люди неверующие: "...я
встретил людей молодых, из которых ни один. не был верующим, в достаточной
степени равных мне по уму -- иначе мы просто не могли бы общаться,-- но
знавших законы этики и следовавших им". Когда Льюис обратился, он ни в малой
мере не обрел ужасного, но весьма распространенного презрения к
необратившимся. Скажем сразу, это очень для него важно: он твердо верил в
"естественный закон" и в человеческую совесть. Другое дело, что он не считал
их достаточными, когда "придется лететь" (так сказано в одном из его эссе-
"Человек или кролик"), Не считал он-возможным и утолить без веры "тоску по
прекрасному", исключительно важную для него в отрочестве, в юности и в
молодости. Как Августин, один из самых чтимых им богословов, он знал и по
вторял, что "неспокойно сердце наше, пока не упокоится в Тебе".
До тридцати лет он был скорее атеистом, чем даже агностиком. История
его обр
