Библиотека в кармане -русские авторы

         

Троепольский Гавриил - Белый Бим Чёрное Ухо


Гавриил Троепольский
БЕЛЫЙ БИМ ЧЕРНОЕ УХО
"...Читатель друг! ...Ты подумай! Если писать только о доброте, то
для зла - это находка, блеск. Если писать только о счастье, то люди
перестанут видеть несчастных и в конце-концов не будут их замечать. Если
писать только о серьезно-печальном, то люди перестанут смеяться над
безобразным..." ...И в тишине уходящей осени, овеянный ее нежной дремотой,
в дни недолгого забвения предстоящей зимы, ты начинаешь понимать: только
правда, только честь, только чистая совесть, и обо всем этом - с_л_о_в_о.
Слово к маленьким людям, которые будут потом взрослыми, слово к взрослым,
которые не забыли, что были когда-то детьми.
Может быть, поэтому я пишу о судьбе собаки, о ее верности, чести и
преданности.
...Ни одна собака в мире не считает обыкновенную преданность чем-то
необычным. Но люди придумали превозносить это чувство собаки как подвиг
только потому, что не все они и не так уж часто обладают преданностью
другу и верностью долгу настолько, чтобы это было корнем жизни,
естественной основой самого существа, когда благородство души - само собой
разумеющееся состояние.
... Вот так и среди нас, человеков: есть скромные люди с чистым
сердцем, "незаметные" и "маленькие", но с огромной душой. Они то и
украшают жизнь, вмещая в себя все лучшее, что есть в человечестве, -
доброту, простоту, доверие. Так и подснежник кажется капелькой неба на
земле..."
1. Двое в одной комнате
Жалобно и, казалось, безнадежно он вдруг начинал скулить, неуклюже
переваливаясь туда-сюда, - искал мать. Тогда хозяин сажал его себе на
колени и совал в ротик соску с молоком.
Да и что оставалось делать месячному щенку, если он ничего еще не
понимал в жизни ровным счетом, а матери все нет и нет, несмотря ни на
какие жалобы. Вот он и пытался задавать грустные концерты. Хотя, впрочем,
засыпал на руках хозяина в объятиях с бутылочкой молока.
Но на четвертый день малыш уже стал привыкать к теплоте рук человека.
Щенки очень быстро начинают отзываться на ласку.
Имени своего он еще не знал, но через неделю точно установил, что он
- Бим.
В два месяца он с удивлением увидел вещи: высоченный для щенка
письменный стол, а на стене - ружье, охотничью сумку и лицо человека с
длинными волосами. Ко всему этому быстренько привык. Ничего удивительного
не было уже и в том, что человек на стене неподвижен: раз не шевелится -
интерес небольшой. Правда, несколько позже, потом, он нет-нет да и
посмотрит: что бы это значило - лицо выглядывает из рамки, как из окошка?
Вторая стена была занимательнее. Она вся состояла из разных
брусочков, каждый из которых хозяин мог вытащить и вставить обратно. В
возрасте четырех месяцев, когда Бим уже смог дотянуться на задних лапках,
он сам вытащил брусочек и попытался его исследовать. Но тот зашелестел
почему-то и оставил в зубах Бима листок. Очень забавно было раздирать на
мелкие части тот листок.
- Это еще что?! - Прикрикнул хозяин. - Нельзя! - И тыкал Бима носом в
книжку. - Бим, нельзя. Нельзя!
После такого внушения даже человек откажется от чтения, но Бим - нет:
он долго и внимательно смотрел на книги, склоняя голову то на один бок, то
на другой. И, видимо, решил так: раз уж нельзя эту, возьму другую. Он
тихонько вцепился в корешок и утащил это самое под дИван там отжевал
сначала один угол переплета, потом второй, а забывшись, выволок
незадачливую книгу на середину комнаты и начал терзать лапами играючи, да
еще и с припрыгом.
Вот тут-то он и узнал впервые, что такое "больно"





Содержание раздела