Туманова Ольга - Две Истории На Одну Тему С Длинным Послесловием
Ольга Туманова
Две истории на одну тему с длинным послесловием
У Нелли дурное настроение, и ее раздражают и стеклянные стены
парикмахерской, за которыми зимой холодно, а сейчас, летом, жарко, и сломанный
вентилятор, что висит над головой бесполезной махиной, и эти липучие клиенты,
которым не сидится спокойно в коридоре, и сколько их ни прогоняй, они знай
толпятся в дверях, не пропуская свежий воздух.
- Следующий, - роняет Нелли, и ее красивый, крупно и твердо вылепленный
рот, искажается от отвращения и уродует маленькое скуластое лицо.
- Стрижку. Молодежную, - улыбаясь, говорит немолодая женщина и уютно
усаживается в кресло. Стричься она собирается долго и с наслаждением, не зря
ведь провела столько времени в томительном ожидании.
Нелли скептически оглядывает клиентку: лицо, покрытое грубым местным
загаром, черноту вокруг глаз, крупный мясистый нос - и, старательно изобразив
на лице неудовольствие, отправляет женщину мыть голову.
Пока из подсобного помещения доносится шум и плеск воды, Нелли с
неприязнью оглядывает зал. Она стоит возле кресла, крепко подбоченясь,
невысокая, худая, покрытая охапкой черных стриженых волос; ее темные глаза
поблескивают, резко сточенный нос с маленькой горбинкой у переносицы
подрагивает. Из коротенького пестрого халатика оголено и беззащитно торчат
худые руки, беспомощно качаются на массивных каблуках модных туфель худые
ноги, но Нелли готова к сражению. Ей не хватает противника. Тут в проем двери
выглядывает мокрая голова. Женщина говорит тихо, невнятно, она явно не любит
привлекать к себе внимание:
- Не дали б вы мне... полотенце... другое.
- Какое еще - другое? - со злой радостью разворачивается Нелли. - Я дала
вам.
- Оно все в волосах, - извиняется женщина.
- Другого нет. Дома надо голову мыть. Это - общественное пользование. Не
хотите с волосами - приносите полотенце из дома.
Женщина, промокнув волосы краешком полотенца, садится в кресло.
- Это потому, что она - дамский мастер! А не человек! - неожиданно кричит
Нелли в глубь зала в чужой разговор.
Женщине неуютно в неллином кресле. Она уже не старается забраться в него
поглубже, поудобнее, а сидит на самом краешке, словно показывая, что она Нелли
не задержит.
- Я бы не хотела, - тихо говорит она Нелли, хотя лучше бы ей ничего не
говорить, промолчать, поскорее уйти отсюда на улицу, на воздух и пройтись
быстрым шагом. - Я совсем не так уж требовательна, я бы не хотела, чтобы вы
подумали... Просто там, понимаете, чужие волосы. А люди - разные...
- А люди - разные, - не принимая капитуляции, громко, очень громко
перебивает ее Нелли. - А я вас тут всех обслуживать должна. Каких вас только
не приходит. А им, подумаешь, полотенце не то. Со своим ходите!
Неллин монолог слышат все: и парикмахеры, и их клиенты, и скучающая
очередь.
- Да что вы, - сдерживая неприязнь, все так же тихо говорит женщина. - Да
я... Да вы успокойтесь!
- Это не я виновата, - Нелли мало сразить противника, она должна его
уничтожить. - Это вы начали, и нечего меня успокаивать. Если я парикмахер, то
можно тут...- и Нелли на время умолкает, подыскивая в голове убийственное
сравнение. Сравнение ей найти не удается, зато она улавливает произнесенную в
другом конце зала негромкую фразу "Говорит, плохо наши мастера прически
делают. Я только неделю проходила", и тут же встревает в разговор:
- Прическа делается на один раз, - назидательно кричит Нелли. - Как они
могут неделями ходить со своими шиньонами! Ко мне приходит одна еврейка,
говорит:
