Тынянов Юрий - Кюхля
Юрий Тынянов
Кюхля
Роман
СОДЕРЖАНИЕ
Виля
Бехелькюкериада Петербург
Европа
Кавказ
Деревня
Сыны отечества
Декабрь
Петровская площадь
Побег
Крепость
Конец
Примечания
Виля
I
Вильгельм кончил с отличием пансион.
Он приехал домой из Верро изрядно вытянувшийся, ходил по парку, читал
Шиллера и молчал загадочно. Устинья Яковлевна видела, как, читая стихи, он
оборачивался быстро и, когда никого кругом не было, прижимал платок к
глазам.
Устинья Яковлевна незаметно для самой себя подкладывала потом ему за
обедом кусок получше.
Вильгельм был уже большой, ему шел четырнадцатый год, и Устинья
Яковлевна чувствовала, что нужно с ним что-то сделать.
Собрался совет.
Приехал к ней в Павловск молодой кузен Альбрехт, затянутый в
гвардейские лосины, прибыла тетка Брейткопф, и был приглашен маленький
седой старичок, друг семьи, барон Николаи. Старичок был совсем дряхлый и
нюхал флакончик с солью. Кроме того, он был сластена и то и дело глотал из
старинной бонбоньерки леденец. Это очень развлекало его, и он с трудом мог
сосредоточиться. Впрочем, он вел себя с большим достоинством и только
изредка путал имена и события.
- Куда определить Вильгельма? - Устинья Яковлевна с некоторым страхом
смотрела на совет.
- Вильгельма? - переспросил старичок очень вежливо. - Это Вильгельма
определить? - и понюхал флакончик.
- Да, Вильгельма, - сказала с тоскою Устинья Яковлевна.
Все молчали.
- В военную службу, в корпус, - сказал вдруг барон необычайно твердо.
- Вильгельма в военную службу.
Альбрехт чуть-чуть сощурился и сказал:
- Но у Вильгельма, кажется, нет расположения к военной службе.
Устинье Яковлевне почудилось, что кузен говорит немного свысока.
- Военная служба для молодых людей - это все, - веско сказал барон, -
хотя я сам никогда не был военным... Его надо зачислить в корпус.
Он достал бонбоньерку и засосал леденчик.
В это время Устинька-Маленькая вбежала к Вильгельму. (И мать и дочь
носили одинаковые имена. Тетка Брейткопф называла мать Justine, а дочку
Устинькой-Маленькой.)
- Виля, - сказала она, бледнея, - иди послушай, там о тебе говорят.
Виля посмотрел на нее рассеянно. Он уже два дня шептался с Сенькой,
дворовым мальчишкой, по темным углам. Днем он много писал что-то в
тетрадку, был молчалив и таинствен.
- Обо мне?
- Да, - зашептала Устинька, широко раскрыв глаза, - они хотят тебя
отдать на войну или в корпус.
Виля вскочил.
- Ты знаешь наверное? - спросил он шепотом.
- Я только что слышала, как барон сказал, что тебя нужно отправить на
военную службу в корпус.
- Клянись, - сказал Вильгельм.
- Клянусь, - сказала неуверенно Устинька.
- Хорошо, - сказал Вильгельм, бледный и решительный, - ты можешь идти.
Он опять засел за тетрадку и больше не обращал на Устиньку никакого
внимания.
Совет продолжался.
- У него редкие способности, - говорила, волнуясь, Устинья Яковлевна,
- он расположен к стихам, и потом, я думаю, что военная служба ему не
подойдет.
- Ах, к стихам, - сказал барон. - Да, стихи - это уже другое дело.
Он помолчал и добавил, глядя на тетку Брейткопф:
- Стихи - это литература.
Тетка Брейткопф сказала медленно и отчеканивая каждое слово:
- Он должен поступить в Лицею.
- Но ведь это, кажется, во Франции - Lycee 1, - сказал барон
рассеянно.
- Нет, барон, это в России, - с негодованием отрезала тетка Брейткопф,
- это в России, в Сарском Село, полчаса ходьбы отсюда. Это будет
благородное заведение. Justine, верно, даже об этом знает: там должны,
кажется, воспитываться, - и тетк
