Улановская Белла - Сила Топонимики
Белла Улановская
Сила топонимики
Рассказ
Я хочу говорить о том, из каких трещин растут березы, но из каких развалин
они никогда не вырастут. Влетит зерно, зароется в снег, покемарит до
положенного срока, разбухнет, лопнет, предпримет штыковые атаки в направлении
подходящей моховой подушки, а там и листвой укрылось, теперь не достанешь, не
выдерешь, высоко сижу, далеко гляжу, мои камни, мои стены.
Ферма. Стоит на краю тверского села Котлован. Под крышей выведено
двухметровыми буквами из красного кирпича: Грозный. Строили в конце
шестидесятых (а, скажут вам местные жители, были тут шабашники из Чечни, у них
семьи, говорят, большие, работы всем не хватает, живут бедно, вот соберутся
родственники в бригаду и отправляются к нам). В начале каждой зимы между селом
и райцентром начинался трезвон: Ферма Грозный не готова к зиме! Хватит ли
сена? Не хватало всегда. И вдруг, на исходе зимы - всё! Забирайте коров по
домам. Вышли все. Даже дед, не встававший всю зиму, тянул за собой чуть живую
коровенку. Она упиралась. - Ишь, обратно в колхоз хочет! - Предстояло
избавиться от колхозных привычек, были случаи, находили хозяева свою
собственность на пустой ферме.
Старинное мужское имя Ваха означает - живи, Леча - сокол, Алхазур - птица,
Мансур означает - победитель.
Село Алоль Псковской области. Позднее утро.
Перед конторой много техники. На крыльце народ. Ждут директора.
- А вы знаете, что парторг Пузыня сегодня в мастерских выдал! Я, говорит,
наконец понял, почему городские у нас не задерживаются. Они привыкли на работу
проходить по турникету. Надо и у нас такую штуку устроить.
- Еще бы!- подхватили с серьезным видом шофера и трактористы. - Перед
стогом, например. А еще лучше на скотном. В Алешнюгах есть бык. Сильно не
любит плохо одетых. Вот его вахтером и поставить.
Строители чеченцы из хозрасчетной бригады ждали окончательного расчета за
построенный дом. Их бригадир Мохьмад уже не раз ходил в контору.
- Две тысячи уже в банке, - говорил ему директор, - скоро получите.
- У нас ни копейки нету, - отвечал Мохьмад.
- Все равно вы хлынничаете. Делали бы второй дом.
- Кушать надо, Анатолий Иванович!
- Тогда ходи в малину, Магомед, - сказал директор.
Тут была одна бабенка, маленькая, дохленькая, а тягучая. Она однажды
подсчитала: двадцать первый председатель на моем веку. Вы сегодня побыли и
уедете, а я тут с четырнадцати лет карабкаюсь.
- Иваныч, дай хоть уголка покосить...
А между тем шла накачка бригадирам.
- Позволку не давай такую, у тебя все самовольничают, себе накосили, как
кроты, - говорит он одному.
- Когда убирать приступишь хлеб? - спрашивает он другого.
Все смеются.
- Когда агроном скажет!
- Убирать ты не готов, а хлеб у тебя молотят. Девять поросят с маткой да
два кабана. Пожуют, пожуют и выплюнут твой ячмень. Ведь у тебя там заповедник,
стрелять их нельзя, нужно или караулить ячмень, или убирать его.
Осторожно притворив за собой дверь, на пороге стоит молодая женщина с
кожаной модной сумкой. Пышные рыжие волосы подобраны в строгую прическу.
- Что, Маргарита?
- Не могу с ним жить.
- Что случилось?
- Кто-то ему подал бутылку коньяка и спирта.
- Зачем, Маргарита, сразу уезжать? Поживи отдельно от мужа. Мы тебе
отдельную квартиру дадим. Иди, бери ключи. Поработаешь в столовой.
Маргарита ушла. Она была похожа на трудолюбивую, добропорядочную
аспирантку; вялая ее жалоба больше походила на то, как если бы эта не очень
удачливая девица пришла в деканат и стала бы ныть, что ей не выдали каку
