Улицкая Людмила - Гуля
Людмила УЛИЦКАЯ
Гуля
Именины у Гули приходились на Рождественский сочельник. Исповедуя с
детства неосознанно, а с годами все более сознательно и истово всемирную и
тайную религию праздника, Гуля ни разу в жизни не пропустила без
празднования дня своего Ангела. И в годы ссылки, и в лагерные годы она
устраивала из ничтожных подручных средств, добывала из воздуха эти хрусткие
крахмальные зернышки праздника, склевывала их сама и раздавала тем, кто
оказывался возле нее в эти минуты.
Она отмечала день Ангела, день своего рождения, а также дни рождения
своей покойной матери и сестры, день свадьбы с первым мужем, а также Пасху,
Троицу, все двунадесятые праздники и большую часть казенных. Новый год она
отмечала дважды, по старому и по новому стилю, также и Рождество: сначала
католическое, оправдывая это польской кровью бабушки, а потом и
православное. Она не пропускала Первое мая, Восьмое марта, чтила и Седьмое
ноября. По возможности она придерживалась определенных ритуалов. Так, день
своего рождения, приходящийся на начало лета, на третье июня, она любила
праздновать с утра. Если позволяли обстоятельства, она вместе с
какой-нибудь приятельницей уезжала на Сельскохозяйственную выставку или в
Ботанический сад, гуляла часа два, рассказывая приятельнице ослепительно
скандальные истории своей ранней юности, а потом они добирались до "Праги",
где съедали по возможности празднично комплексный обед за восемь рублей
старыми, а впоследствии за рупь тридцать новыми.
Потом они шли к Гуле отдыхать, а отдохнув, пили кофе с заготовленным
заранее ликером, мороженым и конфетами "Грильяж", пока они были еще
доступны их зубам и не исчезли окончательно из продажи.
Когда количество выпитого ликера значительно превышало объем кофе,
Гуля брала со стены гитару и, точно соблюдая интонации и произношение,
воспроизводила Вертинского, многозначительно перемалчивая некие жгучие
воспоминания.
В целом это называлось "покутилки", и любимой соучастницей этих
вегетарианских оргий была Веруша, Вера Александровна.
Ее роль в течение жизни много раз менялась - она была восторженной
поклонницей, наперсницей, соперницей и даже покровительницей в разные
периоды их слоистой, как геологический разрез, жизни. Вера Александровна,
полуродственница, полутень, папиросная бумага памяти и самое убедительное
из имеющихся у Гули доказательств реальности ее собственной жизни...
Задолго до Святой Евгении, приходящейся на канун Рождества, Вера
Александровна начинала беспокоиться, что не сможет сделать в этом году
хорошего подарка Гуле и та будет расстроена.
На этот раз она разыскала среди доставшихся ей от покойной
родственницы бумаг старую фотографию, долженствующую подтвердить их
мифическое с Гулей родство, которое держалось на двоюродной сестре Гулиной
матери, якобы бывшей вторым браком за дедом Веры Александровны. На
упомянутой фотографии была изображена благородная пара, и Вере
Александровне хотелось думать, что она обнаружила это самое хрупкое
доказательство родства. К фотографии, составляющей духовную часть
именинного подарка, Вера Александровна присоединила флакон югославского
шампуня и плохонькую коробочку конфет. Эти конфеты особенно ее беспокоили,
она даже спросила у Шурика, что он думает по поводу этой маловыразительной
коробочки. Шурик посмотрел на коробочку с преувеличенным интересом и
сказал:
- Чудно, мамочка, чудно! Просто композиция какая-то получилась. Очень
изящный подарок.
И слегка успокоенная Вера Александровна пошла на кухн
