Библиотека в кармане -русские авторы

         

Улицкая Людмила - Пиковая Дама


ЛЮДМИЛА УЛИЦКАЯ
Пиковая Дама
Наташе
Разница в возрасте Мур и Анны Федоровны составляла стремительно
уменьшающуюся величину. Неизвестно почему - то ли колесики в мировом
часовом механизме поистерлись, то ли зубчики съелись, - только время стало
катиться ускоренно, то и дело впадая в мерцательную аритмию, и так
получилось, что по ходу движения этого ущербного времени, тридцать лет -
если поместить их между шестьюдесятью и девяноста - уже почти ничего не
значили. Анна Федоровна только замечала, что быстрые дела делаются все
медленнее, но зато и на сон стало уходить меньше времени.
Проснулась она рано, если не сказать среди ночи, - четырех еще не было
- от дурного сна. Взрослый мужчина, уменьшенный до размера большой куклы,
лежал в ящике письменного стола и жаловался: "Мамочка, как же мне здесь
плохо..."
Это был ее сын, и сердце ее сжалось от горя: ничем она ему помочь не
могла...
Сына же на самом деле никакого не было, была дочь, и проснулась она в
ужасе оттого, что сон был сильнее яви, и в первую минуту после пробуждения
она была уверена, что сын-то у нее есть, но она про него совершенно забыла.
Потом она зажгла свет, при свете наваждение рассеялось, и она вспомнила,
что с вечера ей пришлось долго лазать по ящикам письменного стола в поисках
некоторой потерянной бумаги, и от этих поисков и завязался дурацкий сон.
Анна Федоровна полежала немного и решила вставать, тем более что
бумажку ту она вчера так и не нашла.
Теперь бумага отыскалась сразу же. Это был отзыв на диссертацию,
который она давала лет десять тому назад, и теперь он вдруг понадобился.
Весь дом спал, и это было блаженство, не то дареное, не то краденое.
Никто ничего от нее не требовал, нежданно-негаданно образовались свои
личные два часа, и она теперь прикидывала, на что их потратит: книжку ли
почитает, которую подарил ей давний пациент, знаменитый философ или
филолог, то ли письмо напишет в Израиль задушевной подруге.
Она прибрала воробьиного цвета волосы и накинула старую кофточку
поверх халата. Домашняя одежда ей всегда была не к лицу, в халате она
выглядела дачной хозяйкой из пригорода. Считалось, что ей шли костюмы,
которые она носила со студенческих лет. Теперь, в сером ли, в синем, она
выглядела профессором, что полностью соответствовало действительности.
Анна Федоровна сварила себе кофе, раскрыла литературоведческую книжку
своего знаменитого пациента, приготовила лист бумаги для письма и поставила
рядом с собой синюю вазочку с конфетами, которых себе обыкновенно не
позволяла. Она вдохнула с удовольствием запах кофе, но глотнуть не успела:
на кухню, поскрипывая колесиками своей ходильной машины, с прямой, как
линейка, спиной, явилась Мур.
Анна Федоровна нервно проверила пуговицы на кофточке - правильно ли
застегнуты. Предугадать, что именно она сделала не так, она все равно
никогда не умела. Если кофточка была правильно застегнута, значит, чулки
она надела кошмарные, или причесалась не так. А что не так, если она всю
жизнь проносила одну и ту же косу, свернутую колбаской на шее. Впрочем,
утреннее замечание могло касаться чего угодно: занавески, например,
грязные, или сорт кофе отвратительный, пахнет вареной капустой. Удивительна
была лишь свежесть, с которой Анна Федоровна реагировала - извинялась,
оправдывалась. Иногда даже пыталась опровергнуть замечание, но всегда потом
себя ругала. К хорошему это не приводило, Мур только поднимала еще выше
свои от природы высоко нарисованные брови, так что они прятались под
розо





Содержание раздела