Успенский Михаил - Дурной Глаз
Михаил УСПЕНСКИЙ
ДУРНОЙ ГЛАЗ
Одна женщина в роддоме N4 взяла и родила мальчика Николая
Афанасьевича Пермякова. Нетрудно догадаться, что эта женщина была его
мама. Когда Николая Афанасьевича, тогда еще просто существо, принесли
первый раз кормить, существо раскрыло глаза и посмотрело на свою мамку
так, что у нее враз пропало молоко в грудях. Одна старая женщина из
подсобного медицинского персонала объяснила всем желающим, что у ребенка
дурной глаз.
- Глазик у ребенка дурной, - говорила она.
А на вид глазик как глазик. И второй такой же. Хоть и говорят в
народе "дурной глаз", а попробуй определи - левый дурной или правый
дурной.
Покуда маму Пермякову не выписали, все в роддоме шло через
пень-колоду. То батареи прорвет, то еще что-нибудь. А один мальчик,
который лежал рядом с Николаем Афанасьевичем, вырос и стал вор и бандит,
был посажен в тюрьму и расстрелян.
Дома у Пермяковых тоже стало неблагополучно. Афанасий Пермяков по
случаю рождения сына первый раз в жизни выпил и пьет до сих пор. "Не
напьется никак", - объясняет теща. У тещи, в свою очередь, сгорел свой дом
в городе Барановичи Белорусской ССР. Мать помнила слово про дурной глаз и
повела уже ходячего Николая к окулисту. Окулист долго смотрел в дурной
глаз через специальный прибор, никаких болезней не нашел, посоветовал
носить черные очки, а еще лучше - зеркальные.
Так и ходил Николай Афанасьевич - маленький, а в зеркальных очках,
как цирковой артист-лилипут.
А тот окулист, Мовсесян Ваграпет Аршакович его фамилия, в тот день не
пришел домой с работы и никто его не может найти, хоть и объявили
всесоюзный розыск. А не надо было в дурной глаз через специальный прибор
глядеть - он же увеличивает, прибор.
Пришло число первое сентября. Надо идти в школу. Николаю дали
портфель и цветы астры.
- Ой, нельзя ходить в темных очках! - стала ругаться первая
учительница Николая Афанасьевича. Звали ее Бородун Аэлита Степановна. -
Так только одни стиляги делают. Сейчас же снимай очки!
Николай очки-то снял. Учительница посмотрела ему в глаза. А у нее
через неделю должна была быть свадьба. Куда там! Жених ее, известный в
городе таксист Леха, полюбил вдруг не ее, а артистку эстрады на гастролях.
Он возил ее по городу, так как она за вечер три-четыре концерта пела,
уехал за ней и ездит теперь следом за ней повсюду, кроме загранки. В
загранку его не пускают.
Сам Николай думал и говорил, что у него глазки болят. К другим
окулистам мать его не водила, жалела их. Тут Николаю и пришла повестка в
ряды армии. Конечно, на медкомиссии тоже был окулист - военный
врач-офицер. Он признал, что глазки у Николая не больные, а нормальные, и
надо служить. Вечером окулист пошел с одной знакомой в ресторан, выпил
маленько, а запьянел сильно, разбил витрину и многое другое. Пришлось ему
отсидеть на гауптвахте и заплатить очень много денег, а потом еще над ним
был суд офицерской чести. В старые года ему пришлось бы со стыда
застрелиться, а нынче ничего, обошлось, только звездочка одна и полетела.
Николая привезли в армию, и прапорщик Огурной повел его с другими
новобранцами в баню. Пермяков и в баню пошел в очках, хоть и голышом.
- Очки, салага, на гражданке оставь! - сказал ему прапорщик и снял с
него очки. Поскользнулся на скользком полке, полетел вниз и там поломал
руки-ноги.
Солдату в темных очках быть не положено, если не дембель. Так что в
этой самой войсковой части стали твориться всякие неуставные дела: то
солдат домой убежит, то дизентерия какая-нибудь. За по
